Перед посадкой в самолёт Дуччо Киллери заметно разволновался. Марко сунул ему пару транквилизаторов, которые стащил из личной аптечки сестры, известной потребительницы психотропных препаратов, но нервозность Дуччо нисколько не уменьшилось. Усевшись на своё место, он снова начал проявлять признаки беспокойства, особенно когда увидел изношенные сиденья и подголовники – по его словам, указывавшие на ненадлежащее техническое обслуживание летательного аппарата, – но куда больше его пугали люди, продолжавшие подниматься на борт. Дурные люди, повторял он, меченые. Только взгляни на них, повторял он, выглядят так, будто уже умерли; вон, хоть на этого посмотри, повторял он, или на того, всё равно что фото в газете увидеть. Марко выбился из сил, упрашивая его расслабиться, но Неназываемый волновался всё сильнее.

Он вдруг вскочил и во весь голос поинтересовался, нет ли на борту какого-нибудь известного человека, может, футболиста, актёра или другой важной шишки – в общем, того, кому по жизни не везло. Пассажиры, с трудом пробиравшиеся по узкому проходу к своим местам, ошеломлённо вскинули головы, кто-то спросил, с кем это он говорит. Да с вами же, выкрикнул Дуччо Киллери, вы ведь уже покойники, теперь и меня угробить хотите? Тогда Марко Каррера обхватил его за плечи и усадил на место, надеясь успокоить, потом мягко приобнял, едва не задохнувшись от прогорклой вони траттории, которым пропиталась куртка, и одновременно попытался успокоить других пассажиров, которые тоже занервничали. Пустяки, ничего страшного, повторял он; конечно, ничего страшного, поддакнул Дуччо, просто мы все умрём, но это ведь пустяки. Пробормотав это, он, едва не плача, закрыл лицо руками, но хватка друга оказалась крепкой, и Дуччо наконец смирился, перестав докучать окружающим. Но когда в самолёт вошёл отряд бойскаутов, ситуация резко ухудшилась. Нет, снова вскочил Дуччо Киллери, только не бойскауты! И он преградил путь ведущему колонны, крупному косматому детине, ужасно нелепому в форме лидера патруля: эй, вы куда это собрались? Парень сперва ошарашенно замер, но потом, вероятно, принял Дуччо за стюарда, поскольку предъявил ему посадочный талон. Валите отсюда! Давайте, ноги в руки! Марко снова поднялся на ноги, чтобы утихомирить друга, но на сей раз Дуччо Киллери окончательно слетел с катушек: схватив перепуганного бойскаута обеими руками за голову, он принялся трясти его как грушу – с криками: убийцы, вон отсюда! – а когда кто-то из пассажиров решил вмешаться, ответил градом пинков, сопровождавшихся руганью, и Марко Каррера понял, что выходным в Любляне конец. Выдав себя за врача – и это на втором курсе медицинского, что было видно за милю, – он мигом поставил другу диагноз, зафиксировав эпилептический припадок типа B (именно так – собственное изобретение Марко) и потребовал снова открыть люк, дабы спустить больного на Землю. Экипаж, похоже, только рад был избавиться от этого одержимого, и потому, забрав багаж из трюма прямо на взлётно-посадочной полосе (в аэропорту Пизы в те годы дела шли из рук вон плохо), оба молодых человека вернулись в терминал, а самолёт отправился на рулёжку. И стоило ему оторвался от земли, как Дуччо Киллери вдруг успокоился – точнее, впал нелепую эйфорию, словно в прямом смысле слова вернулся к жизни из загробного мира.