Сабуров внимательно посмотрел на Иванцова.

– А твоему Соколову невдомек, что никто не даст ему в сем деле долго ковыряться? Дело то больно хлопотное и грязное.

– Это Степан Елисеевич хорошо теперь понимает. Но как ему быть? Ежели ту половину бумаг и свидетельств задействовать, что виновна Салтыкова, то кто поручится, что снова на нас в Петербург кляуза не пойдет? Так однажды уже было, Иван Романович.

– Так было при Глебове. Когда он генерал-прокурором был. А нынче у нас князь Вяземский. А он во всём государыне нашей матушке угодить желает. Понял ли?

– Не совсем, Иван Романович.

– Салтыкова должна быть признана виновной и осуждена. Тогда все будут довольны. Терпение матушки-государыни не безгранично. Недавно казнен поручик Мирович, злодей умывший противу престола и отечества! Такоже думали некие господа, что его помилуют. Помиловала же матушка государыня Хрущева да братьев Гурьевых. Но Мировичу голову с плеч сняли.

– Дак Мирович хотел Иоанна Антоновича из Шлиссельбурга освободить.

– И то есть преступление! Ибо свергнутый император там по воле дочери Петра Великого обретался.

– А скажите, ваше превосходительство, ведь Иоанн Антонович, такоже права на престол государства Российского имел?

– Что? – брови Сабурова сдвинулись. – Ты про что мне толкуешь, господин сенатский секретарь? Али поганых грибков нынче поел?

– Да к чему здесь грибки, Иван Романович. Иоанна Антоновича наследником поставила императрица Анна Ивановна. Стало быть, и она была незаконной государыней?

– Я те молокососу, не Иван Романович, а его превосходительство, сенатор империи Российской, – грозно поднялся со своего места Сабуров и хлопнул ладонью по столу.

Иванцов также поднялся и вытянулся.

– Так точно, ваше превосходительство! – гаркнул сенатский секретарь.

Но сенатор быстро оттаял и снова предложил Иванцову сесть.

– Не стоит нам с тобой ссориться, Ваня. Я ведь тебе зла не желаю. Но ты сии разговоры брось! Али ещё чего вы там с Соколовым накопали? С чего ты про Ивана Антонович вдруг вспомнил? Он уже мертв! И неча его имя языком трепать. От того шея может пострадать. Ведаешь ли?

– Ведаю, ваше превосходительство. Но я ничего плохого не имел сказать. И даже не понимаю, отчего вы осерчать изволили.

– Совета ты меня просил? Я дам тебе совет! Дело надобно Салтыковское скорейшим образом закрыть, составить экстракт по нему и все бумаги отослать в Петербург. Я знаю, что начальник юстиц-коллегии Московской примазаться к делу тому желает? Так сие?

– Точно так, ваше превосходительство.

– Так вы быстренько без него все составляйте, и тогда вся слава вам достанется и все награды вам такоже. Зачем вам с ним делиться?

– Но в том случае нам еще некоторые бумаги потребны. Могу я получить их у вас?

– Что за бумаги? – спросил Сабуров.

– Счета и письма Салтыковой. Мне их просмотреть надобно и выбрать те, что нам подойдут.

– Добро! Получите все, что вам потребно. Но я те бумаги сам наперёд просмотрю. Понял ли, Ваня?

– Так точно. В том ваше право законное.

***

Иван Иванович к полудню отобрал необходимые ему документы и представил их Сабурову. В середину пачки он сунул то самое злополучное письмо к Салтыковой от тайного секретаря Волкова.

Сенатор быстро стал перебрать бумаги и рука его дрогнула, когда он письмо увидел.

– Что сие? – спросил он Иванцова.

Иван Иванович сразу понял, что письмо сие не было Сабуровым специально подброшено. Нет! Он сам хотел его найти!

– Откуда сие взялось? – снова спросил Сабуров.