А в окруженном Берлине контакты имперской канцелярии с внешним миром поддерживались с помощью автомобильной радиостанции, установленной на угольном складе. Дежурный радист записал сообщение британского информационного агентства Рейтер: «Гиммлер установил связь с руководителем шведского общества Красного Креста графом Фольке Бернадотом для переговоров с западными державами о сепаратном мире. Гиммлер информировал графа Бернадота, что фюрер блокирован в Берлине и к тому же страдает от нарушений мозговой деятельности».

Когда это сообщение показали Гитлеру, тот пришел в бешенство: «верный Генрих» ведет переговоры с врагом! Приказал арестовать рейхсфюрера СС. Но Генрих Гиммлер благоразумно сбежал подальше от фюрера.

Адольф Гитлер напрасно беспокоился. Черчилль и Трумэн отвергли это предложение Гиммлера — они договорились, что нацисты должны капитулировать только перед всеми союзниками.

Сталин болезненно реагировал на сообщения разведки о контактах нацистов с любыми представителями Запада. В реальности союзники не собирались договариваться с нацистами о сепаратном мире. По этой причине в конце войны Англия и Соединенные Штаты отказались даже от контактов с антигитлеровским сопротивлением…

В годы холодной войны изыскания зарубежных историков воспринимались как враждебная акция. Публикации, относящиеся к тайной дипломатии времен Второй мировой войны, вызывали у советских руководителей особое раздражение. Решено было дать отпор «злобным измышлениям» врагов советской власти, и поручили это Коллонтай.

Александре Михайловне было приятно, что о ней вспомнили. Она отправила письмо в редакцию газеты «Известия», которое 29 июля 1947 года было опубликовано:

«Я прочитала в американском журнале «Либерти» статью двух авторов Пауля Шварца и Гея Ричардсона. Эта статья вызвала у меня чувство глубокого возмущения той клеветой по адресу Советского Союза, которую преподнес журнал своим читателям…

Эти два провокатора решили сделать сенсационное «разоблачение» будто бы имевших место весною 1943 года в Стокгольме, под моим руководством как посланника СССР, попыток переговоров о сепаратном мире между Москвой и Берлином…

Шварц и Ричардсон прежде всего сочиняют длинную повесть о приезде весною 1943 года из Москвы в Стокгольм сотрудника МИД А. М. Александрова с поручением ко мне выяснить возможности сепаратного мира с Германией. Но легко проверить, что А. М. Александров в 1943 году находился в Австралии, будучи там советником Миссии СССР, и вообще никогда в Стокгольм не приезжал.

Затем следует подробное описание, как я старалась найти посредников для установления связей с немцами, хотя было известно, что именно весною 1943 года я была тяжело больна и находилась в клинике Красного Креста, о чем, между прочим, сообщало агентство Рейтер.

Этим фантазии соавторов относительно «фактов» деятельности моей и Александрова не исчерпываются, они уверяют своих читателей, что дело сорвалось из-за сомнений Гитлера, нет ли капли еврейской крови у Александрова…

Слухов о попытках сепаратного мира не только в 1943 году, но и за все время войны было очень много, в частности в Стокгольме. Они обычно исходили непосредственно из штаба Геббельса и Гиммлера. Корреспонденты английских газет «Дейли экспресс» и «Дейли мейл» сообщали в своей печати о попытках немцев установить через них связь с англичанами в Стокгольме…»

Опровержение Коллонтай не поставило точку в изысканиях историков.