Правильней было бы сказать, что Соединенные Королевства в целом очень большие, но, даже глядя на Англию, несложно обнаружить различия между Севером и Югом, Западом и Востоком, а также между сельской местностью и городом. Характер людей, еда, традиции, одежда и язык частенько сильно различаются. Да и разнообразие природы не может не вносить в поведение определенный вклад. Поэтому митифы ничем особенным от прочих не отличались. Выходцы с Юга бывают не менее смуглыми, а с северных гор даже более дикими и непредсказуемыми.

Охотился Поваленное Дерево только зимой и имел собственные участки где-то далеко в чаще, принося на продажу прекрасные шкурки пушного зверя. Между прочим, когда хотел, умел нормально разговаривать и не вспоминал прозвищ.

— Я тебя когда-то обманывал?

— Не самый сильный, зато хитрый и всегда найдет возможность получить выгоду. Причем все будут уверены в своем превосходстве, а на деле больше всех получает койот.

— Мне уйти? — зло спросил я.

— Почему ты не куришь? — спросил он неожиданно, заставив растеряться. — Ты же не методист и не квакер. Бретанцам можно.

— Индеец, который не пьет, заинтересовался, почему белый не курит?

— Давным-давно, — заговорил вайандот размеренным голосом старого сказителя, замолчал и продолжил уже нормальным тоном, — я был молод и крайне глуп. Встретил по дороге к фактории двух трапперов. Они меня угостили выпивкой. Потом еще и еще. Добрые такие, готовые поделиться с первым попавшимся по дороге охотником. Утром очухался — ни бобровых, ни пушных шкур, ружья нет и даже лошадь увели, а голова болит жутко. И ведь не просто так шел: для семьи многое приобрести требовалось. Мы тогда чуть с голоду не умерли. До сих пор стыдно.

— Не догнал?

— Я их потом встретил. Лет через пять. У меня память хорошая и на плохое, и на хорошее.

Я посчитал за лучшее не выяснять подробностей случившегося. Хотя про Поваленное Дерево говорили, что он в душе почти белый, в иных отношениях спокойнее не знать. Снятый скальп — не самое плохое, что случается. Странно, что вообще о таком заговорил. Не так часто радует откровениями.

— Но вот с тех пор не пью. Совсем. И детей бил смертным боем, если кто посмел приложиться к бутылке. Это слабость, и нельзя ей потакать. Человек должен быть выше и не превращаться в животное.

— Мне лет пять было, — заговорил я без особой охоты, когда он замолчал в ожидании. — Добрался до отцова кисета. Потом было жутко плохо и выворачивало наизнанку. Уже внутри ничего нет, а желчью рвешь. Сначала не мог находиться даже рядом с курящими, потом притерпелся. Только в рот не беру.

— И чего в том тайного?

— Да ничего, — произнес я с досадой, — но мне приятнее выглядеть верующим, чем отравившимся.

— Шустрый Койот и есть, — определенно с удовлетворением подвел черту старый индеец. — Договорился?

— Да. Подойди к Шарлю, — поднимаясь, отрезал я, испытывая злорадное удовольствие от отсутствия подробностей. Пусть сам выясняет.

Хоть здесь сверху оказался. Его внук получит работу на ферме вместо меня, и компаньону по гвоздарному станку хороший аргумент для переговоров с Жаком и Мари. Пожалуйста, есть замена и просит не сильно много. На самом деле молодой парень положил пламенный взгляд на девочку Сорелей. Пара лет — и войдет в возраст, а пока привыкнет. Заодно будет в курсе, чего у них там на ферме имеется и сколько просить в качестве приданого. Нормальные индейцы платят за скво, а здешние на удивление охотно приняли правила бледнолицых. Полагаю, от иезуитов усвоили новый взгляд.