– Ну, ей уже за восемьдесят было.

– А сейчас?

– Сотни еще нет. Впрочем, я, кажется, врубился. Только ведь во всем мире на всех планетах врачи борются со старостью. И организм омолаживают, и жизнь продлевают. Или ты про это новостей не читаешь?

Гошка словно в воду смотрел. Едва листопад завершился, плотно лег снежок, облепив мокрыми хлопьями пожухлую траву. Пригнул ее к земле, и, схваченный морозцем, закрепил белизну зимнего пейзажа. Утром были отмечены следы хищников. Не на дорожках внутренней территории школы, а в охранной зоне, патрулируемой лесниками.

Теперь меньше чем по трое школьники не ходили. Взрослые из числа учеников повязали головы лентами в черно-белую клетку, чтобы остальные знали к кому обратиться за помощью при нужде. Очень красивая девочка лет десяти, вместе с которой Джек слушал гуманитарные курсы, завалила росомаху, засевшую по пути в дровяник.

Учительница вязания вспугнула тигра с крыши спортзала, а Сорнелли задушил волка. Вернее, придушил. Когда серый уже почти совсем задохнулся, его швырнули в сугроб и усладили слух благоговеющих зрителей экспрессивной тирадой. Кажется, по-итальянски. На вопрос о причинах столь гуманного отношения к хищнику ответил, что ушедший волк, несомненно, убедит своих сородичей не искать приключений в местах населенных обидчиками пушистых лесных добряков.

Шутка из уст этого австралопитека на все лады повторялась между учениками, и навела Джека на мысль, что его предубеждение к этому парню не слишком справедливо.

А потом пришли барноты и всех перекусали. Глядя на следы острых клыков, перепачканные жвачкой из травы, смешанной со слюной, неожиданно поймал себя на том, что не столько возмущен, сколько восхищен упорством, с которым зверьки проделали этот нелегкий труд. На каждого из пятерых пришлось по восемьдесят запястий. И еще им приходилось что-то жевать в промежутках между процедурами. Похоже, это были далеко не финики.

Джек тайком попробовал лизнуть. Лучше он сделает пятьдесят отжиманий. А вообще это была прививка от гадкой болезни, вроде бешенства, которую заметили среди мелких куниц. Человеческую вакцину приготовить не успели, но у барнотов, оказалось, есть своя. Почему-то вспомнилось, что множество точечных шрамиков разной степени свежести он видел на запястьях Рони.

Барнотский давался Джеку туго. Не получалось у него различить такую смесь свистов, щелчков, кряков и шипений. Простейшие понятия типа приветствия или выражения благодарности еще освоил, и словно в стену уперся. Формально, как будто, дела шли неплохо. Слов он выучил очень много. Правилами овладел. Если без поспешности, то мог озвучить любую мысль. Пусть коряво, но однозначно. Но при попытках общения мгновенно терял смысл услышанного и впадал в ступор.

По остальным предметам успевал нормально. А история культуры увлекла его так, что он позабыл о своих помыслах, о богатстве и славе на журналистском поприще. Древние цивилизации Земли. Буйство красок в произведениях живописцев с Клайды. Лаконичность Дорментинских графиков. Волшебные сюжеты миниатюристов Гурании. Он черпал и черпал впечатления из школьной библиотеки, из ресурсов местной сети.

Учебный год завершился как-то уж очень неожиданно. Все было так здорово, и вот пора на каникулы. Вертолет забирает его с той самой косы, до которой прошлым летом не довез километров на триста.

Провожают его трое взрослых. Тринадцатилетний Гошка, Рони, и их сеструха Томочка, что застрелила росомаху еще по осени. Ей одиннадцать. Неподъемные чемодан и сумка, стоящие тут же на песке, так и не были распакованы за весь учебный год. Одежда на любой сезон, школьные принадлежности, оружие и боеприпас… ну все необходимое в школе было.