«Каприз»! Это название я уже слышала. Именно это слово произнесла вчера вечером на лестнице Кэтрин в разговоре с Эдит.

— Прекрасный дом и прекрасное название, — заметила я.

— На Санта-Крусе это не редкость. Там много старых домов с названиями «Причуда», «Фантазия», «Надежда», есть даже «Высшая Любовь» и «Низшая Любовь»! Но боюсь, «Каприз» сейчас подходит как никогда. Сохранять этот дом и есть каприз!

— Это было сахарное поместье, о котором мне рассказывал, а тетя Джанет?

— Было. Старая мельница уже совсем одряхлела, хотя я пытаюсь спасти ее от полного разрушения. Надо бы сделать из дома музей, пока он тоже не превратился в руины, но здесь есть проблема. Дом принадлежит Кэтрин. Я пытался обустроить его и хоть что-нибудь — спасти ради Лейлы. Хотя боюсь, его состояние безнадежно, чтобы Поддержать дом в жилом состоянии, нужно действовать более разумно.

В его голосе прозвучал такой горячий интерес, что я поняла: этот уроженец Колорадо влюблен в усадьбу на карибском острове.

Он бросил быстрый взгляд на часы, стоящие на письменном столе.

— Простите, мне нужно в офис. Сегодня у меня встреча с сенатором, а сенаторы ждать не любят, даже в нашем беззаботном городе. Не знаю, как вы намерены провести время, потеряв ученицу, но вам надо чем-то развлечься. Кэтрин ни за что не доверит вам Лейлу! Она мне это уже сказала.

— Мне тоже, — сообщила я, когда мы вместе вышли из кабинета.

Он вопросительно посмотрел на меня, а я помотала головой:

— Ну, не так прямо! Но были намеки, взгляды и утверждения, что я ничего не смогу сделать для ее дочери!

— Это ее метод, — коротко пояснил он. — Если вы останетесь, вам придется столкнуться с изощренным противником! До свидания, мисс Аббот!

Я посмотрела, как он уверенной поступью прошел по главному коридору к передней двери. Когда он двигался, его энергия, казалось, вырывалась наружу.

Я вернулась в гостиную, где оставила поднос, и, заметив высокого худощавого мужчину, стоящего спиной ко мне, с поразительной быстротой его узнала. На этот раз вместо плавок на нем были голубая рубашка и серые широкие брюки, но его затылок — темные с проседью волосы — мне был знаком. Именно этого мужчину я видела с Кэтрин Дру на Уотер-Айленде.

Он услышал мои шаги и обернулся. Тут моя уверенность пошатнулась. Спереди его черные волосы были едва тронуты сединой, он носил острую черную бороду, блестящую и тщательно ухоженную. Рот обрамляли усы, оставляющие на виду довольно тонкие губы, так, что, пока он изучал меня, я разглядела чуть заметную улыбку. У него было тонкое, костистое, почти аскетическое лицо и светло-голубые любопытные глаза.

— С добрым утром, — поздоровался он. — Я Алекс Стэр. А вы, конечно, учительница мисс Аббот?

— Боюсь, учительница без ученицы, — заметила я. Тут его взгляд упал на поднос, стоящий на кофейном столике, и он протянул руку к звонку.

— По крайней мере, я могу показать вам комнату, в которой вы будете работать, когда вернется ваша ученица. Насколько я понимаю, каждое утро мне придется на несколько часов предоставлять вам мой кабинет.

— Простите, если это причинит вам беспокойство, — извинилась я, осторожно нащупывая путь.

Мне было трудно избавиться от мысли, что именно его я видела тогда с Кэтрин на пляже, хотя это впечатление несколько ослабло, когда он повернулся. Но если это так, тогда становится понятно, почему у Эдит с сестрой такие натянутые отношения.