– Не обижайся, я шучу. Хочешь кстати хорошую работу?

– Не, я институт прогуливать не могу. И тренировки у меня каждый день.

– Это ночной клуб – работа вечером с восьми, через день, платят пятьдесят рублей за вечер.

– Ни фига себе! За один вечер? У нас стипендия сто пять рубей. А что за работа? Уж не наркотиками ли твоими торговать?

– Нет, как раз для тебя – охранником в нашем клубе.

– Охранником?

– Там сейчас повадилась на дискотеки приходить шпана и буянить, местная охрана не справляется, набирают подкрепление.

– Здорово. Слышай, а ты не глючишь? Ты сейчас под своей наркотой, может это тоже у тебя какие-то змеи в голове путаются?

– Змеи… Змеи это да… Нет, я на самом деле все секу, и про работу – все правда. Хочешь сегодня съездим, поговоришь с директором клуба?

– Поехали. По рукам?

– Кольцов! – раскатилось под потолком, – Мое терпение лопнуло – катись отсюда в коридор к своим дружкам.

– Нет, нет, я пишу. – Гек встрепенулся.

– Мне все видно и слышно! Это твой сосед Слава пишет лекцию, а ты только мешаешь ему заниматься.

Гек вздохнул, пожал плечами, взял свою сумку и вышел из аудитории.

* * *

С самого раннего детства Гек ничем не выделялся среди сверстников, если не считать того, что он обожал лазить. Уже в пять лет крохотный Гек куда только не забирался – и на деревья во дворе детского сада и на крышу подъезда, и на капот автомашины директора. Воспитательницы наказывали Гека, а вечером неизменно жаловались родителям на его плохое воспитание. Родители поначалу относились к этому спокойно, а в конце концов почему-то рассудили, что если ребенок любит лазить, то надо его отдать в гимнастику или в балетную секцию – заодно и воспитанней будет. И с семи лет, как только Гек пошел в школу, они отдали его в секцию гимнастики при дворце пионеров. Гек прозанимался там два года, искренне считая это занятием бессмысленным. И лишь намного позже он был очень благодарен родителям – от занятий гимнастикой у него осталась великолепная гибкость и растяжка. Гек легко садился и на продольный и на поперечный шпагат, сгибался в позвоночнике как резиновая кукла и мог легко поднимать ногу и держать ее высоко над головой. Бросив гимнастику, восьмилетний Гек записался в школьный кружок дзю-до, а через пару лет уже выступал на соревнованиях, на фестивале в районном Доме Культуры. Он был награжден какой-то грамотой и там же, в Доме Культуры, увидел выступления секции вьетнамской гимнастики. Тут же Геку вспомнились свои давние занятия, но плавность и красота движений вьетнамской гимнастики настолько потрясла десятилетнего Гека, что он тут же отправился за кулисы искать тренера и нашел его – это был старый вьетнамец, преподающий гимнастику в доме культуры какого-то крупного завода. Гек упросил его взять себя в ученики, махая для солидности свежеполученной грамотой. Тренер согласился, и Гек начал заниматься вьетнамской гимнастикой.

Тренер не любил, чтобы его называли «тренером» или полным вьетнамским именем, он требовал чтобы его называли Учитель. Гек позанимался в общей группе, разучивая движения, формы и перемещания, а через месяц, когда Учитель объяснял ему очередную серию движений, Гек вслух заметил, что ее можно неплохо использовать в рукопашном бою, сочетая с приемами дзю-до. Учитель посмотрел на него внимательно и велел остаться после тренировки для разговора.

Первым делом он объяснил что вьетнамская гимнастика – дело тонкое и секретное, а затем взял с Гека клятву, что он нигде и никогда не расскажет о технике гимнастики. Гек пообещал ему это. Затем Учитель сказал, что гимнастика – очень широкое понятие, она бывает танцевальная, лечебная, общеукрепляющая и даже боевая… Гек сказал, что он хотел бы заниматься именно боевой гимнастикой.