Будучи от природы человеком веселого и озорного характера, Яна вдобавок обладала неким снобизмом. Это не была обычная девчачья надменность, которая заставляет всех девушек страны в какой-то период своей жизни ходить по улицам с подружками и, задирая носик, выговаривать, характерно растягивая слова, что-нибудь вроде: «Бли-ин ва-а-аще, паца-а-аны в классе та-а-акие, блин, ва-а-абражалы!» Нет, в манерах Яны была какая-то особая царственность. В пионерлагерях таких называют «принцессами». Яна пользовалась безукоризненным уважением в школе. Мальчишки все без исключения готовы были выполнить любое ее указание. Девчонки завидовали ей страшно и втихаря люто ненавидели. Сама Яна поглядывала на одноклассников, особенно на парней, немного свысока, с другой стороны школьные парни побаивались с ней заигрывать, стесняясь даже приближаться к ней, понимая, что девочка эта совершенно недоступна, и изливая свое внимание на более простых и игривых одноклассниц. Поэтому в то время как половина десятого класса вовсю жила половой жизнью с другой половиной, Яна, будучи красавицей номер один в школе, оставалась девственницей и не знала сама – то ли ей следует гордиться своей царственной неприступностью, так как знала, что стоит ей махнуть рукой – и все самые смазливые школьные красавчики будут у ее ног, то ли следует ощущать свою неполноценность по сравнению с менее разборчивыми, но уже опытными подругами.

В тот день Яна определенно была в хорошем настроении – она шла домой из школы, весело помахивая синей плетеной сумкой с тетрадками. Куртка ее была нараспашку, весенний мартовский воздух приятно обжигал легкие, и в душе было что-то радостное. Проходя мимо распахнутой створки ворот гаража спецтехники, Яна чуть было не столкнулось с солдатиком, выносившим ведро мусора – какой-то щебень, промасленная бумага, бутылки.

– Сорри, мадмуазель. – галантно поклонился солдатик, – А я тут дерьмо несу. – он театрально шаркнул ногой.

Яна удивилась. Вообще-то с детства она привыкла считать солдат если и за людей, то безусловно за людей самого низшего сорта. Не потому что они хуже, а потому что они такие по званию. Они видела как отец гонял своих солдат, как любой сосед-офицер из городка мог остановить любого солдатика и дать ему любое поручение. Истину, что все люди равны и все люди братья, Яне вдолбили еще в школе на уроках политинформации, но в городке все обстояло иначе – были люди гражданские, которые не могли никем командовать, были люди военные, которые командовали, и были солдаты – те, кто не мог командовать никем. И вот встретился солдатик, который поразил ее воображение своим вольным обращением «мадмуазель» и вместе с тем бескомплексным упоминанием дерьма. Яна холодно оглядела его с ног до головы – среднего роста, мускулистый, симпатичная мордашка, напоминающая то ли певца группы «На-На», то ли персонажа фильма «Гардемарины, вперед!». Если бы не уши, торчащие из-под пилотки…

– Искренне желаю успехов вам и вашему дерьму во всех начинаниях. – в тон солдатику ответила Яна.

– А ты здесь живешь или приехала друга навестить? – деловито спросил парень, оглядел ее с непозволительной простому солдату внимательностью и улыбнулся. Улыбка у него была приятной.

– Мадмуазель. – строго поправила Яна. Ей не понравилось, что парень перешел на «ты».

– Мадмуазель! – подхватил парень радостно.

– Так вот, мадмуазель живет здесь.