– Шагай, – шептал Гиллем. – Шагай, не останавливайся.

Подходя к черневшей сторожевой башне, Карла укоротил шаг, и на секунду Смайли показалось, что он перерешил и сейчас сдастся восточным немцам. Затем показался язычок пламени – Карла закурил новую сигарету. Спичка или зажигалка? – подумал он. «Джорджу от Энн со всей любовью».

– Ну и хладнокровие! – произнес Гиллем.

Маленькая фигурка двинулась дальше, но медленнее, словно от усталости. «Набирается мужества для последнего шага, – решил Смайли, – или пытается свое мужество приглушить». Смайли снова вспомнил Владимира, и Отто Лейпцига, и мертвого Кирова; вспомнил о Хейдоне и своей разрушенной жизни; вспомнил об Энн, навсегда помеченной хитростью Карлы и объятиями интригана Хейдона. От отчаяния он принялся перечислять все преступления, которые лежали на тощих плечах шагавшего по мосту мужчины: пытки, убийства, бесконечная коррупция, – но задержаться на этом мыслью не мог: не нужна ему, Смайли, плата за все это такими методами. Снова неровная линия горизонта затягивала его как в пропасть, кружившийся снег превращал все в ад. Еще с секунду Смайли стоял на самом краю, у дымящейся реки.

Они двинулись по береговой дорожке – Гиллем впереди, Смайли нехотя следом. Освещенное пространство лежало впереди, и оно разрасталось по мере их приближения. «Как двое обычных пешеходов, – инструктировал их Тоби. – Просто подойдите к мосту и ждите – это нормально». Смайли слышал в окружающей темноте тихое перешептывание и приглушенные поспешные передвижения взвинченных от перенапряжения людей.

– Джордж, – шепотом окликнул его кто‑то. – Джордж!

Неизвестная фигура в желтой телефонной будке подняла приветственно руку, и до Смайли долетело раздавшееся в холодном влажном воздухе слово «победа». Снег залеплял стекла его очков, он с трудом различал что‑либо. Наблюдательный пост находился справа от них, ни в одном окне не было света. Смайли заметил фургон у входа и понял, что это берлинский почтовый фургон, какими предпочитал пользоваться Тоби. Гиллем замедлил шаг. Смайли услышал что‑то насчет «требует награды».

Они дошли до границы освещенного пространства. Оранжевый бастион загораживал мост, и его, как и добычу, не было видно. Они находились вне поля зрения дозорной вышки. А Тоби Эстерхейзи, забравшись выше рождественской елки, стоял с биноклем на смотровой площадке, спокойно изображая из себя туриста времен «холодной войны». Рядом с ним стояла полная женщина – «наружка». Старое объявление предупреждало их, что они тут находятся на собственный страх и риск. На разбомбленном кирпичном виадуке за ними Смайли заметил забытый герб с крестом. Тоби сделал едва заметный жест: «большие пальцы вверх – наш человек подходит». Смайли услышал за бастионом легкие шаги и дребезжание железной калитки. Уловил запах американской сигареты, разносимый ледяным ветром впереди курящего. «Ему осталось еще пройти калитку с электроникой», – подумал Смайли и стал ждать характерного щелчка, но ничего не последовало. Он вдруг сообразил, что не знает настоящего имени своего врага – только кличку, и притом женскую. Даже военный ранг Карлы оставался тайной. Смайли упрямо продолжал стоять на месте, словно не желал выходить на сцену.

Гиллем стал рядом с ним, как бы стремясь подтолкнуть его. Смайли услышал тихие шаги – это «наружники» Тоби стягивались под прикрытием бастиона к краю освещенного пространства, дожидаясь, затаив дыхание, появления «дичи». И вдруг он появился – так человек незаметно входит в переполненный зал.