Жмыхов был настолько уверен в своем корабле, что даже не стал подниматься на мостик, а вместо этого Иван Тимофеевич спокойно отправился к себе в каюту немного отдохнуть. Жмыхов и сам не заметил, как задремал, полулежа на диванчике и не снимая формы. Снилась ему какая-то ахинея, винегрет из полуголых дикарей, почему-то заседающих в Думе, и зарубежных киноактрис, страстно желающих познакомиться с ним, Иваном Тимофеевичем Жмыховым.

    А потом все пропало, и капитан вынырнул из забытия, твердо уверенный: что-то случилось!

    И точно. Качка сменилась на килевую и усилилась. Значит и шторм стал сильнее и нагнал более высокую волну.

    Жмыхов поднялся, шагнул к переговорному устройству, но его опередили. Голос старпома деловито спросил:

    -  Иван Тимофеевич?

    -  Слушаю. - Жмыхов привычно одернул китель и подтянул ослабленный галстук.

    -  Докладывает Нечаев. Шторм усилился до девяти - девяти с половиной баллов. Пришлось развернуться носом к волне. Только что получено сообщение синоптиков, что часа через полтора-два нас настигнет ураган. Предположительно - до двенадцати баллов.

    -  Уйти не успеем? - коротко спросил капитан, хотя ответ ему был известен заранее.

    -  Нет.

    -  Добро. Сейчас поднимусь на мостик. Ждите.

    Жмыхов задержался лишь на несколько секунд, чтобы взять свою трубку, и быстро покинул каюту.

    В рубке все хранили спокойствие, чего нельзя было сказать об окружавшей «Некрасова» стихии. И куда только подевалось радующая глаз безмятежность моря? Даже цвет его из голубого стал свинцово-серым. Высокие тяжелые валы грозно катились под мрачным небом, где куда-то сломя голову неслись облака. Вокруг, до уже неразличимого горизонта, виднелись лишь бесконечные волны. Ни берегов, ни силуэта другого корабля.

    -  Задраить наружные двери. Проверить, чтобы иллюминаторы в каютах были закрыты наглухо. Вечерний концерт отменить. Предупредить пассажиров, чтобы и носа не высовывали на верхнюю палубу. Вызвать сюда стармеха.

    Жмыхов отдавал распоряжения короткими рублеными фразами и одновременно пытался раскурить трубку.

    -  Вызывали, Иван Тимофеич? - Маленький полный Бороздин, старший механик «Некрасова», вошел в рубку и с трудом удержал равновесие - нос лайнера зарылся в очередную волну.

    Жмыхов внимательно посмотрел на стармеха. Он ходил с Бороздиным долго, почти как с Нечаевым, и доверял ему полностью.

    -  Ожидается ураган до двенадцати баллов, - сообщил Жмыхов. - Как машина, Иваныч? Выдержит?

    -  По идее - да, - несколько уклончиво ответил Бороздин, предварительно облегчив душу ругательством.

    -  Что значит - по идее? Ты мне прямо отвечай: да или нет? Не в бирюльки играем!

    -  Скорее, да. Все показатели в пределах нормы, - спокойно сказал Бороздин. - А так… Я еще вчера докладывал, что турбина мне внушает подозрение.

    -  Докладывал! - резко откликнулся капитан. - Надо было меры принимать, а не докладывать! Кто стармех? Я или ты?

    -  Я. Но на ходу много не сделаешь. Машину-то в море не остановишь. Да не кипятись ты, Тимофеич! Пока это только предчувствия, а им верить тоже нельзя.

    -  Вот сбудутся твои предчувствия, и запоем мы с тобой на два голоса. - Жмыхов, не верящий ни в черта, ни в Бога, привык доверять интуиции Бороздина.

    -  Не век же урагану длиться, - заметил стармех.