Особенно Лена потеплела к Ольге после истории с вазочкой.

До возвращения в Вашингтон оставалось дней десять. После очередного визита на 14-ю стрит Лена порадовала Вадима новой вазочкой. За полтора доллара. Случилось это аккурат накануне шахматного турнира. Вадим был взвинчен, раздражен, если не сказать – агрессивен. Лена спросила:

– Как думаешь, сколько стоит эта прелесть?

– Центов 50, – едва бросив взгляд на разноцветного стеклянного уродца, почему-то названного вазой для цветов, ответил Вадим.

– Почти. Всего полтора доллара.

– А ты помнишь, где ее купила?

– Да, – не поняла, к чему ведет муж, Лена.

– Вот завтра пойди и сдай! – жестко, что крайне редко позволял себе в общении с женой, приказал Вадим.

Дальше минут пять они препирались, при этом тональность становилась все выше и выше. Неожиданно вмешалась Ольга.

– А можно я ее куплю?

– Там что, больше такого дерьма не было? – не поняв благородства поступка Оли, зло спросил Вадим.

– Было, но я… я тогда сразу не поняла, что она мне нравится, – Оля обрадовалась легко найденному объяснению своего нелогичного поведения и защебетала дальше: – Понимаешь, Вадюш, фасончик мне ее приглянулся. Расцветочка яркая…

– Должно понравиться! – злобно закончил за нее Вадим под неодобрительный взгляд Лены.

Когда через полчаса Вадим остыл, Лена тихо, уже в их спальне, констатировала:

– Оля добрая, а ты злой. Пожалел лишний доллар.

– Не доллар пожалел, а вазочка дерьмовая. Не зря же она Ольге понравилась.

– Не обижай Ольгу. Она ей вовсе не понравилась. Она просто не хотела, чтобы мы ссорились.

Через час после объятий со Строем позвонила Лена. Уже не первый день она вместо изнурительной охоты за дешевыми шмотками приезжала вместе с Вадимом к зданию «Брайан энд Твид» и гуляла по деловой части города. Можно было пройтись по Уолл-стрит или дойти до причалов южной оконечности Манхэттена, откуда в хорошую погоду прекрасно просматривалась Статуя Свободы. Можно было и в магазины завернуть. Но не покупать, – поглазеть. Здесь даже бананы стоили в полтора раза дороже, чем рядом с их домом.

Кстати, о бананах. Когда Лена увидела, что картошка в американских магазинах вдвое дороже бананов, это ее сразило наповал. Вадим, понемногу начинавший разбираться в законах рынка, объяснил причину. Бананы растут сами. Их надо только собрать, положить в ящики и привезти в магазин. Причем экспортируют их из очень бедных стран, где стоимость рабочей силы – мизерная. Картошку же надо посадить, окучить, поливать, собирать, сортировать, хранить… Кроме того, картошку выращивают в основном в Канаде, Мексике и реже в США. Мексиканские рабочие, конечно, дешевле, чем североамериканские, но все равно много дороже, чем африканцы или эквадорцы.

Лена предложила организовать бизнес – возить в Америку картошку, из Рязани например. Вадим хмыкнул, но объяснять жене систему таможенных тарифов, защищающих американский рынок от сельхозпродукции из Европы, не стал. По его мнению, для Лениного разумения это слишком сложный вопрос. Да, честно говоря, и для его собственного – тоже.

…Вадим снял трубку и по американским правилам произнес: «Осипов».

– А я – Осипова, миссис Осипова, сэр, – раздался знакомый голос. – Тебе не пора домой?

– Насчет «домой» не знаю, но ты, чувствую, уже нагулялась? – Вадим находился в превосходном расположении духа.