На этот раз он уже не спешил. Комбат понял, у него есть шанс. Он стрелять может, а вот в него опасно, ведь за ним спирт.

Да у бандитов и не было таких намерений.

Они были парализованы страхом и напоминали кроликов, застывших перед удавом, зная, что смерть близка, а сделать ничего не могут.

– Сними его! Быстро! – обратился Комбат к высокому, не сводя глаз со Стаса, который так и остался сидеть, закинув ноги на стол и сложив руки на груди. – Ты что, оглох, урод!? Я с тобой не юмор шучу! Быстро выполняй! А если что не так, будь уверен, я не промахнусь, всажу тебе пулю прямо в вонючую пасть, понял? А ты сиди и не шевелись! Сиди, скотина!

У Комбата прямо-таки зудели пальцы нажать на спусковой крючок и разрядить в каждого из этих двух гадов всю обойму в пистолете и в автомате.

«Но нужно быть экономным, патроны мне еще понадобятся. Да и шум поднимать ни к чему».

Бандит мелкими шагами, боясь сделать лишнее движение рукой, двинулся к висящему на крюке Андрею Подберезскому.

– Сними его и аккуратно, осторожно, – Комбат руководил, время от времени бросая косые недоброжелательные взгляды то на Стаса, то на высокого бандита, который возился, распутывая узел.

Наконец тот снял Подберезского и тут же, не удержавшись под его тяжестью, упал на пол в лужу воды и крови.

– Дай ему пить! – приказал Комбат, сам оставаясь на месте, понимая, что это самая выгодная позиция, хотя спина у него была не защищена и из темноты хранилища в любой момент мог прогреметь выстрел.

И если бы Стас не толкнул стол на Комбата, то может быть, он остался бы в живых.

Но Стас решил рискнуть, понимая, что он в западне и из охотника превратился в дичь. Резким ударом ноги он перевернул стол и упал на пол. Комбат сделал пружинящий прыжок в сторону и трижды нажал на курок. Три пули пробили доски стола. Затем Борис Рублев отшвырнул стол.

На полу корчился с тремя смертельными ранениями Стас. Он хрипел, скреб бетон ногтями, и жизнь вместе с кровью вытекала из его тела. Высокий бандит, прижав к себе Подберезского, лежал без движения. И Комбат понял – этот ему уже не соперник.

Он одной рукой приподнял Андрея, приложил палец к артерии на шее. Та едва слышно вздрагивала.

– Ничего, ничего, Андрюха, мы с тобой и не из такого дерьма выбирались. И на этот раз выберемся. Я же с тобой. Держись, браток, держись.

Бандит попытался отползти к стене, но нога Комбата в тяжелом башмаке настигла его.

Удар в голову был настолько сильным, что бандит отлетел к стене и замер бездыханным.

– Вот так-то! Таким ты мне больше нравишься, ублюдок! Сейчас, сейчас, Андрюха, я тебе подсоблю, – Комбат опустился на колени перед своим избитым, потерявшим сознание другом. – Ну, давай же, давай! Открой глаза Он взвалил Андрея на плечи и двинулся из комнатки. Рублев прекрасно понимал, что те трое, ушедшие сменять пост у входа, выстрелы услышали и через пару минут окажутся здесь. И еще Комбат понимал, выйти из подземного хранилища через ворота ему не удастся. Значит, надо искать другой путь.

Он хорошо помнил план, который ему дал Бахрушин, знал об узких лабиринтах, о штреках, которые ведут к люкам на полигоне. Вот одним из них Комбат и решил воспользоваться. Он двинулся в темноту склада.

И буквально озверели. Они бегали по складу, прячась за колонны, и кричали:

– Эй, козел, мент! Иди сюда, мы с тобой разберемся! Тебе отсюда живым не выбраться!

Комбат и без их истошных воплей понимал, выбраться ему будет очень сложно. Но он обязан был это сделать, ведь надо спасти Андрея Подберезского, надо вытащить его из этого гнусного подземелья.

Позвонили Гапону и рассказали о том, что произошло. Гапон был вне себя от ярости:

– А Иваницкий где? – спросил он у Гоши – у того бандита, который минировал подземное хранилище.