– Стой! Не двигаться! – прошептал Комбат страшным голосом и стволом автомата сделал красноречивое движение, которое говорило о намерениях больше, чем любые слова.

Руки бандита медленно начали подниматься вверх. Комбат сделал еще два шага, а затем, резко развернувшись нанес ногой такой сильный удар в пах, что широкоплечего бандита подбросило сантиметров на тридцать в воздух, и он плашмя рухнул на землю. Комбат еще дважды ударил, а затем поставил завершающую точку, нанеся сильный и быстрый удар рукояткой штык-ножа по затылку.

«Если ты выживешь, то значит ты родился в рубашке. Но.., вряд ли».

Железные ворота были слегка приоткрыты.

Комбат скользнул в щель между створками, в любой момент готовый к бою, хотя прекрасно понимал, что здесь лучше не стрелять, лучше вообще не пытаться нажать на курок. Иначе весь спирт, вместе со складом взлетит на воздух, а вслед за хранилищем спирта начнет рваться и весь арсенал.

«А мне еще надо добраться до Андрея, надо спасти его!»

То, что увидел Комбат, потрясло его. Подземное хранилище напоминало большую узловую станцию, на которую согнали эшелоны с топливом.

«Хотя вообще-то нет, этот склад напоминает тоннель метро».

Свет горел лишь кое-где. Несильные светильники находились друг от друга метрах в тридцати-тридцати пяти. Да и то, как понял Комбат, горели не все лампы. Он слышал звуки далеких разговоров.

– Значит, вы там, – пробормотал Борис Рублев и быстро, как тень хищного зверя, двинулся вдоль одного эшелона, прячась за ним, двигаясь короткими, но быстрыми перебежками.

Он втянул воздух и ощутил резкий запах спирта.

"Да, положение у меня выгодное. Стрелять они в меня не станут, если, конечно, у них есть капля мозгов. Один выстрел – и весь склад, вся эта подземная станция взлетит на воздух.

Комбат услышал приближающиеся голоса:

– Ладно, пойдем сменим, пусть отдохнут и заодно свежим воздухом подышим. Сидим, как в бочке, и наверное, даже пьяные, только не чувствуем.

Голоса приближались. Комбат лежал на бетонном полу и видел, как с другой стороны состава прошли трое мужчин.

"Так, скоро они окажутся на улице, – подумал Комбат. – Хорошо что я все-таки не поленился и затолкал третьего в ящик с песком. А его автомат оставил на крышке ящика.

В общем, выглядит все так, будто они все трое куда-то отлучились, пока они разберутся, у меня есть время и я смогу добраться до Андрюхи".

Комбат взглянул на светящиеся цифры своего дорогого хронометра, привезенного еще из Афганистана.

«Хороший трофей», – подумал Рублев, и в его памяти быстро пронеслись картины тяжелых афганских будней, пропахших кровью, потом и тротилом. Он всегда, когда предстояло сделать что-то очень сложное, прикасался рукой к своим часам. Он был уверен, пока работает швейцарский механизм, будет биться и его сердце.

– Потерпи, Андрюха, потерпи, – пробормотал Комбат пересохшими губами.

"Ты же знаешь, я тебя в беде не оставлю.

Держись, браток. Как не оставлял меня ты и все вы, мои ребята, которые называли меня батяней. Почему называли? И теперь называют. Небось, сидит сейчас Бурлаков где-нибудь в тайге с карабином на коленях, пьет чай из жестяной кружки и рассказывает какому-нибудь корешу, своему знакомому охотнику о батяне комбате. А тот, раскрыв рот, слушает и скорее всего, не верит ни единому слову.

Ведь не может же быть такого, чтобы человек из огня выходил живым, чтобы человек побывал в аду и вернулся.