Никита вразвалку подошел к комоду, взял граненую бутылку и налил себе в широкий стакан до половины виски. Затем жадно выпил, показывая всем своим видом, что пьет с огромным удовольствием и польщен той честью, которую оказал ему хозяин.

– Ты, Никита, займешься гээрушниками, а я займусь военной прокуратурой и прочим начальством, чтобы они чересчур сильно не усердствовали и не искали виновников трагедии. Ты меня понял?

– Понял, понял.

– Тогда ступай. И выезжай незамедлительно. Телефон Иваницкого, – Гапон взял ручку и быстро написал на глянцевом прямоугольнике бумаги номер. – Посмотри на него внимательно и запомни. Держи его в памяти.

Никита около минуты вертел в руках глянцевый четырехугольник, шептал губами номер, затем подал бумажку хозяину.

– Запомнил.

– Повтори на всякий случай, – спросил Гапон.

– Обижаешь. Если я сказал, что запомнил…

– Повтори! – голосом не терпящим пререканий, сказал Гапон.

Никита назвал номер.

– Ну вот и хорошо, любезный. Давай, действуй. И особо не церемонься. Если мы потеряем склады со спиртом, мы потеряем больше, чем все.

– Ясное дело, – потирая ладонью о ладонь, буркнул Никита, но все еще не уходил Ведь хозяин не сказал последнего слова и не отпустил его.

– Чего стоишь? – вежливым голосом осведомился Гапон. – Ты уже должен сидеть в машине, и мотор должен работать. Так что давай, давай, любезный.

Кивнув в знак согласия, Никита заспешил к двери. А Гапон снял трубку и позвонил Якову. Он говорил со своим партнером зло, не стеснялся в выражениях и особо не подбирал слов:

– Слушай, братец Яша, если они что-нибудь разнюхают, тебе головы не сносить! Я тебя не сдам, я просто отойду в сторону, когда ты начнешь падать. Ты меня понял? – абсолютно не слушая то, что отвечает невидимый оппонент, говорил Гапон. – Так ты меня понял? Это все из-за тебя. Ты должен был контролировать всех военных, ты должен был сообщать о каждом их шаге, даже о каждом их тайном желании. Я уже послал людей, теперь твое, Яков, чтобы никто из вояк, а тем более, из ГРУ или из ФСБ не попытался всерьез заняться этим делом. Пусть гээрушников похоронят со всеми почестями. Так ты меня понял?

В трубке слышалось прерывистое дыхание, а затем дрожащий голос Якова:

– Понял. Сейчас же займусь. Подниму всех на ноги.

– Только осторожнее! Смотри, а то сейчас ты волну погонишь, а потом ее будет не остановить.

– Никакой волны! Никакой!

– Вот и смотри, – Гапон нажал кнопку, закрыл трубку и держа ее в руке, направился в спальню. Вода в огромной ванне-бассейне бурлила, и Гапон, подойдя к двери, заглянул вовнутрь.

Его девушка с длинными вьющимися волосами лежала на спине у края бассейна. Увидев мужчину, она заискивающе улыбнулась и поднялась. Затем призывно махнула рукой, облизав влажные ярко-красные губы.

– Идем ко мне! Идем!

– Пошла ты! – бросил злобно Гапон. – Не до тебя мне, дура!

Девушка ничуть не обиделась. Она перевернулась на бок и принялась сучить ногами, поднимая сверкающие столбы водяных брызг.

– Вот дура!

Гапон уже понял, этой ночью ему не заснуть. Он посмотрел на циферблат старинных часов на львиных лапах, стоящих в углу спальни, и понял, скоро будет светать. До рассвета оставалось, может, полчаса или чуть больше.

Он позвал одного из своих людей и заказал себе кофе и завтрак. Его желание было тут же исполнено. И Гапон, сидя за письменным столом в своем кабинете, принялся завтракать яйцами, тостами, фруктами и кофе со сливками.

А затем подошел к огромной книжной полке.