Положив трубку, переведя дыхание и допив коньяк из бокала, Шеришевский вытер пот с бледного лба, вновь набрал воздуха и позвонил Пигулевскому.

— Слушай, Дмитрий Исакович, есть у меня кое-что.

— Что именно?

— А вот этого я тебе не скажу, хоть ты мой старинный приятель. Для интерьера штучка, целую комнату можно ей обделать по богатому. Привози его ко мне, завтра я весь день дома, жду, уладим.

— А мои проценты?

— Не обижу, — ответил Шеришевский той же фразой, которую услышал от Чурбакова.

— Ну и хорошо, — сказал Пигулевский и в свою очередь набрал номер Бориса Ивановича Рублева и имел с ним короткий разговор.

— Как и прежде, вы ничего не говорите, все решаю я, — предупредил своих парней Борис Иванович. — И на всякий случай будьте настороже, хотя этот мужик-антиквар не очень похож на бандита.

— Скажете, тоже, — заметил Альтов, — все они не похожи на бандитов. За счет этого и живут. Продают свою пристойную внешность, люди им верят. А они людей дурят.

— Дурят, но не убивают.

— Это.., не скажите. Убить можно и чужими руками.

Пигулевский появился у машины, едва джип въехал на платную стоянку.

— А вот и наш проводник, — Комбат опустил стекло и протянул руку. — Здорово, Исакович! — сказал он, оглядывая Пигулевского с ног до головы. — Ладненький у тебя плащик, где покупал? Я тоже такой хочу.

— Что вы, что вы! Если хотите, могу устроить по оптовой цене, без накруток.

— Нет, не хочу, — поморщился Комбат, — мне подкладка не нравится. Да и холодно у нас в таких плащиках ходить, разве что его соболем подбить, вот тогда ничего будет. Садись, Исакович, потолкуем.

— Нам уже ехать надо.

— Как ехать? — напрягся Комбат, словно не ожидал подобного поворота.

— У меня есть один знакомый, известный коллекционер. Он свою вещь из рук ни за что не выпустит.

— Тогда, если не выпустит, зачем мы к нему едем?

— Не выпустит, пока деньги не увидит.

— Ну, деньги-то мы ему покажем, — пробурчал Комбат, похлопывая себя по нагрудному карману. — Что же такое он хочет мне вдуть?

— Я и сам только догадываться могу, но что-то чрезвычайное, чего ни у кого нет. Дешевкой он не торгует.

— Это хорошо. Хотя сомневаюсь. Ну ладно, поехали.

Говори, Исакович, куда рулить. Если что плохое, назад — пешком потопаешь.

— Хорошо, — согласился Пигулевский, он себя чувствовал неуютно в окружении этих людей, больше похожих на громил, нежели на бизнесменов. И представил, если они не застанут Шеришевского дома, то его могут просто-напросто спустить пинками с лестницы и забросить в кусты.

Но Шеришевский оказался на месте — маячил в окне. Комбат посмотрел на дом, где была квартира коллекционера, причмокнул языком:

— А вот здесь неплохо было бы площадку выкупить и сделать квартиру. Слушай, Исакович, ты случайно не знаешь сколько бы она могла стоить?

— Я думаю, квартиры здесь дорогие, все-таки центр.

Потолки высокие. Тысяч под триста будет.

— Фигня, — Рублев сказал это так неопределенно, что Пигулевский не понял о чем собственно речь: то ли о квартирах, то ли о деньгах.

— Тысяч триста говорю, Борис Иванович.

— Чего так дешево? Скидка — клопы и тараканы в доме водятся?

— Кому дешево, а как мне, такие деньги и не снились.

— Тебе не снились, а мне надоели, — сказал Комбат.