И, не дожидаясь, пока бригадир исполнит его приказание, ухватился за обрывки разноцветных проводов и вновь придавил запястья грубой рифленой подошвой.

– Поумнел немного, приятель, а?

– Что тебе надо?

– Номер. Номер от моей машины.

– Не знаю, не помню…

– Ну как же! Номер-то легко запоминается, – комбат назвал номер, который сообщила ему Наташа. – А то нехорошо выходит: мой номер на чужую машину нацепили, а потом ко мне гаишники ходят, объяснений спрашивают. А я и сказать ничего не могу, потому что не знаю.

Просвети меня.

– Не знаю. Я номер в реке утопил, а кто его вытащил не знаю…

– Врешь! – оборвал его Рублев.

– Правду говорю!

– Нет, приятель, ты определенно жареные бананы любишь. Извращенец.

Бригадир упрямо молчал.

– Так любишь или нет?

– Иди ты… – послышалось в ответ. – И я не люблю, – вздохнул комбат.

А затем, резко вытянув руку, крикнул Никите, сидевшему возле заднего колеса машины с электроотверткой в руках:

– Ну-ка, дай свой инструмент!

Тот не двигался с места.

– Мне что, подняться? Тогда уж точно ты сам с места не встанешь.

– Извини, бригадир, – проговорил автомеханик, – ты же сам видишь, ничего не поделаешь.

Он вложил электрическую отвертку прямо в руку Рублеву. Тот нажал кнопку запуска, полюбовался бешено вращающимся острием инструмента.

– Красивая, чистая… Жаль, пачкать.

Он еще раз нажал на кнопку, выключив инструмент. И наступившая тишина напугала бригадира больше, чем визжание отвертки, так напоминавшее звук бормашины в кабинете стоматолога.

– Да, была у меня твоя машина! Только не краденая она, мне ее твой племянник продал.

Так что с ним и разбирайся.

– Мне это не интересно. То, что «волгу» мою Валик продал, я и без тебя знаю.

– Тогда что же от меня хочешь?

– Ты ее разбирал, ты номера с нее скручивал. Вот и скажи кому их отдал.

На лбу бригадира появились глубокие вертикальные морщины. То ли он в самом деле вспоминал кому отдал номера, то ли не мог припомнить, что с ними стало.

– Ну никак ты по-хорошему разговаривать не научишься! Вот как тебе все хозяйство намотает на отвертку – сразу вспомнишь.

– Нечего мне вспоминать!

– Отвертка – такое дело, можно и не рассчитать. Мотанет – и пиши пропало!

Последние слова комбата потонули в визге двигателя и в крике бригадира. Тот кричал, словно ребенок, завидевший шприц в руках доктора. Еще не сделали укол, но смертельно страшно. Бригадир уже чувствовал ветер, разгоняемый крестовиной, который холодил его обожженное тело.

– Секель! Секель его кличка! – закричал он.

– Ты что-то сказал? – переспросил Рублев. – Я не расслышал.

– Выключи этот мотор! Выключи!

– А я его и включать-то не хотел, – Борис Иванович отложил отвертку в сторону и весь превратился в слух.

Бригадир говорил сбивчиво, то и дело останавливаясь, чтобы отдышаться, но затем, напуганный, снова принимался тараторить.

– Секель его кличка. Как зовут – не знаю.

Честное слово! Не видел никогда его документов. Да.., в Питере он живет, здесь… Адреса его не знаю.

– Непонятливый ты.

– Не знаю! Знал бы, сказал!

Но по перепуганным глазам бригадира Рублев видел, знает тот и адрес и скорее всего, настоящее имя.