– Что он тебе такого сказал?

– Ничего хорошего.

– Ты завидуешь ему, что он богат?

Василий неожиданно для жены расхохотался:

– А вот тебе об этом лучше не знать.

– Василий Кириллович! Василий Кириллович, там такое случилось!

– Где там? Что такое? Погоди…

– Зря мы вчера старались, такая работа насмарку пошла!

– Ты о чем?

– Ваш пациент помер!

– Как помер?

– Только что, у него остановилось сердце!

– Вот-те на… – протяжно произнес доктор Савельев и посмотрел в окно на низкие темные тучи, плывущие над городом. – А я-то думал, он еще поживет. Я так старался. Да и ты тоже.

– Не расстраивайся, – Вера подошла к хирургу и положила руку на плечо.

– Знаешь, Вера, а я и не расстраиваюсь. Мы сделали все, что могли, даже больше, – сказал доктор Савельев, опуская голову и глядя на маленький клочок бумаги, валяющийся у радиатора.

В тот же самый день, только уже поздно вечером, в камере предварительного заключения покончил самоубийством шофер джипа. На допросе он ничего не сказал, но оперативники не теряли надежды, что этот молодой парень, еще ни разу не сидевший в тюрьме, обязательно расколется, заговорит. Откуда у него появилась тонкая стальная проволока, оперативники так и не смогли выяснить.

А еще через день доктор Савельев получил пухлый конверт с пятью тысячами долларов.

Деньги привез не его Друг, а родной брат Николая Черепанова, адвокат, занимающийся частной практикой, прославившийся тем, что выиграл несколько крупных процессов, в которых смог доказать невиновность и непричастность к преступлениям известных воровских авторитетов.

Он работал в банке со дня его основания и был хорошо знаком со всем начальством, в число которого входили и многие его однокурсники… Его вполне удовлетворяла и теперешняя должность, но в душе он мечтал перебраться когда-нибудь в кресло повыше, стать хотя бы заместителем управляющего банком. До этого, честно говоря, ему оставалось уже недалеко. За последний год благодаря изворотливости Андрея Рублева и его умению налаживать контакты с богатыми клиентами дела банка пошли очень и очень неплохо. Конечно, он не входил в число самых престижных банков северной Пальмиры, но, тем не менее, деньги проворачивались через «Золотой дукат» немалые.

За последний год банк открыл около двадцати обменных пунктов и десяти филиалов. И филиалы, и обменные пункты находились в самых людных местах Санкт-Петербурга, и дела там шли в гору. И все это было сделано не без участия Андрея Рублева.

В общем заведующий отделом ценных бумаг находился в курсе всех дел банка «Золотой дукат», как явных, так и тайных – скрытых от глаз налоговой инспекции. В число последних входили и операции с наличностью.

– Так, работа кончается, – обращаясь сам к себе пробормотал под нос Андрей Рублев и провел ладонью по щеке, словно бы проверяя, тщательно ли он выбрит, и не отрастали за рабочий день на его лице безобразно-жесткая щетина.

Эта привычка осталась у него еще с тех юношеских времен, когда бритва впервые сняла темный пух с его бледных щек. Сейчас щеки Андрея Рублева бледными не назвал бы и самый отъявленный пессимист. Всего месяц назад он вернулся с дорогого испанского курорта, где отдыхал с чужой женой и ее девятилетней дочерью. Время от времени воспоминания накатывали на него сладкими волнами, и Андрей Рублев, оторвавшись от бумаг, лежавших на его столе, даже поеживался, словно бы в этот момент ветер, дувший с океана, забирался под его белую рубаху и ласкал загорелое тело.

«Хорошо, черт побери, было на пляже, а еще лучше было в постели…» Андрей прикрыл глаза и потянулся.