— Я полагаю, мистер Браун, что вы до тех пор не будете действительно счастливы, пока все корабли Его Величества не покинут Средиземное море, и тогда вы сможете хоть каждый день ходить по своей верфи, проверяя, что каждая соринка на месте, и не выдавая более одного нагеля в год.

— Да вы только выслушайте меня, молодой человек, — произнес Браун, тронув Джека Обри за рукав. — Послушайте голос возраста и опыта. Хороший капитан никогда ничего не хочет с верфи. Он обходится только тем, что имеет. Он очень бережёт королевские припасы, ничего не тратя. Он даже за свой счет мажет днище жиром из своих же запасов. Якорные канаты тренцует обрезками и обматывает клетневиной и клетнём так, что они никогда и нигде не перетрутся о клюз. О парусах он заботится больше, чем о собственной шкуре. И он никогда не поставит бом-брамсели, эти мерзкие, ненужные, показушные, слишком тонкие паруса. И в результате — повышение, мистер Обри, так как мы направляем свои отчёты в Адмиралтейство, как вы знаете, и они имеют там весьма значительный вес. Почему Троттер стал кэптеном? Да потому, что он был самым экономным коммандером на базе. Некоторые теряли по две, а то и три стеньги за год, но не Троттер. Возьмем вашего друга капитана Аллена. Он никогда не приходил ко мне с этими ужасными списками длиной с его собственный вымпел. И посмотрите на него теперь. Командует таким красавцем фрегатом, о каком можно только мечтать. Но зачем я вам об этом рассказываю, капитан Обри? Мне хорошо известно, что вы не один из этих мотов, оторви-и-выбрось молодых командиров, особенно после того, как вы так берегли «Женерё». Кроме того, «Софи» во всех отношениях в превосходной форме. Кроме, вероятно, покраски. В ущерб другим капитанам я смог бы найти вам немного жёлтой краски, совсем немножечко жёлтой краски.

— Что ж, сэр, буду вам весьма благодарен за горшок-другой, — отозвался Джек, небрежно скользнув взглядом по древесине. — Но пришел я к вам, чтобы попросить одолжить мне ваши дуэты. В это плавание я беру с собой друга, и он очень хотел бы послушать ваши дуэты си минор.

— Вы их получите, капитан Обри, — заявил Браун. — Конечно же, вы их получите. Сейчас один из них миссис Харт переделывает под арфу, но я сразу же отправлюсь к ней. Когда вы отплываете?

— Как только пополню запасы воды и соберётся мой конвой.

— Выходит, завтра вечером, если придёт «Фанни». И с водой задержки не будет. «Софи» несет на борту всего десять тонн. Ноты вы получите завтра к полудню — я вам это обещаю.

— Я вам очень обязан, мистер Браун, бесконечно обязан. Тогда спокойной ночи вам и передайте мои лучшие пожелания миссис Браун и мисс Фанни.

— Господи! — простонал Джек, разбуженный оглушительным стуком плотницкого молотка. Спрятав лицо в подушку, он изо всех сил пытался цепляться за мягкий мрак, лихорадочно думая о том, что заснул лишь в шесть часов. Рано утром его видели на палубе, где он придирчиво разглядывал реи и такелаж, что и привело к слуху, что он уже проснулся. Это то и послужило причиной столь несвоевременного рвения тиммермана, а также присутствия нервничающего вестового констапельской (капитанский вестовой перебрался на «Паллас»), который принёс то, чем неизменно завтракал капитан Аллен — кружку лёгкого пива, кукурузную кашу и холодную говядину.

Теперь уже не поспишь. Удар молотка раздался прямо над ухом, за ним последовал нелепый в такой ситуации тихий шепот тиммермана и его помощников.