В этот момент в дверь стучат и в комнату сразу влетает хозяйка — Анна Эрнестовна. Меньше часа назад Сеня сидел с ней на кухне и подписывал договор. Она действует быстро, решительно: проходится тряпкой по всем поверхностям, раздвигает шторы и открывает форточку. В комнату врываются потоки холодного ветра. На хозяйке легкий атласный халат, умеренно откровенный.

— Свежий воздух — это самое главное, — напутствует Анна Эрнестовна. — Свежий воздух, гимнастика и подъем не позднее семи утра.

Она сама — олицетворение свежего воздуха или даже ушата холодной воды. Поплевав на палец, Анна Эрнестовна яростно трет пятно на стене. Все стены комнаты в темных кляксах от раздавленных насекомых. Но хозяйка взъелась почему-то на одно конкретное пятно и долго и интенсивно его натирает.

— У вас очень изысканные занавески, — говорит Сеня. — С бахромой и кисточками, просто шикарные.

У Сени плавная обволакивающая речь университетского профессора, которая вынуждает Анну Эрнестовну замедлить движения. Продолжая тереть пятно, она объясняет, что такие занавески необходимы. Они позволяют выспаться. Если ночью в комнату проникает хоть капля света — от фонарей или фар, — человек не может уснуть как следует. Ему кажется, что он спит, а на самом деле это иллюзия: он только дремлет — и силы и энергию таким образом восстановить нельзя.

— А вы знали, что человек видит сны круглосуточно, даже когда не спит? Просто разум их подавляет, — говорит Анна Эрнестовна.

Сеня смотрит на занавески с наигранной благожелательностью, как бы говоря им спасибо за ту работу, которую они выполняют для нормализации сна. Выдержав паузу, он задает встречный вопрос:

— Скажите, пожалуйста, а водятся ли у вас в квартире клопы?

Анна Эрнестовна перестает тереть пятно. Это женщина немного за пятьдесят, с лицом, испещренным морщинами, но тело у Анны Эрнестовны спортивное и подтянутое. Рядом с ней Сене становится немного стыдно за свою рыхлую комплекцию, за неэнергичность, за бесполезные часы, проведенные над столом с книгами. Высокая прическа Анны Эрнестовны напоминает снимок костра. Она смотрит на Сеню с недоверием — доброе обезьянье лицо Анны Эрнестовны делается надменным. Все так хорошо начиналось: приятный интеллигентный жилец с бархатным голосом — и вот каверзный вопрос про клопов.

— У нас нет клопов. Но они живут у соседей снизу. Иногда они здесь появляются, но это не наши клопы.

Сене на это нечего возразить, и Анна Эрнестовна наступает:

— А вы собираетесь тут разгуливать в уличном? У вас что, нет домашних штанов?

Сеня пасует, сдает позиции, плюхается на кровать, сбитый с толку энергией и напором Анны Эрнестовны. У Сени есть странная привычка: в неловкой ситуации он начинает разглядывать свои ладони и пальцы, как будто видит их в первый раз. Вот и сейчас он смотрит на пальцы, избегая смотреть на Анну Эрнестовну. Когда Сеня садится, кровать издает чудовищный скрип, настоящий рев титанов из Тартара. Хозяйка игнорирует звуки кровати и, выкрикнув «Сейчас у вас будут штаны!», убегает из комнаты. Сеня остается наедине с тревожными мыслями: его беспокоит диспропорция между вопиюще старым лицом и вопиюще молодым телом Анны Эрнестовны. Ему очень хочется закрыть дверь на ключ, но он подавляет это желание.

Перед Сеней лежит договор аренды. Сеня механически листает его, но задерживается на фразе: «При возникновении форс-мажорных обстоятельств, а именно: введении военного либо чрезвычайного положения…» Сеня вспоминает, что его не попросили внести залог, указанный в договоре, и вообще хозяйка очень уж неохотно обсуждала с ним финансовые и другие практические вопросы. Вопрос о дате ежемесячной оплаты Анна Эрнестовна просто проигнорировала. Кроме того, Сеня не получил от нее никаких сведений о других жильцах, о местных порядках, не получил напутствий, предупреждений, угроз, просьб и распоряжений.