Александров замолчал — потёр пальцем царапину на ручке портфеля. Хмурил брови, словно прокручивал в голове не самые приятные мысли и воспоминания. Но со мной Сергей Андреевич поделиться ими не решился — он покачал головой, будто ответил на собственный незаданный вслух вопрос.

— Большего я вам, Александр Иванович, пока не скажу, — произнёс Александров. — Да и не знаю всех подробностей. Валицкий ответит за свои преступления по всей строгости советского закона — не сомневайтесь. А что касается убийства Александра Нежина… Сами решайте, сообщать ли эту новость его семье… сейчас. Тело гражданина Нежина пока не нашли. Группа выедет на местность только послезавтра: возникли проблемы с транспортом… опять.

Сергей Андреевич дёрнул плечом, будто отогнал воспоминания о работе. Бросил взгляд на стену, где незаметно глазу отсчитывали минуты большие чёрные стрелки на часах. Поёрзал — будто устал ждать и подумывал снова прогуляться до сидевшей за столом женщины в белом халате.

— Но всё же мне кажется…

Александров замолчал. Улыбнулся. Он будто порадовался выглянувшему из-за туч солнцу.

Я проследил за его взглядом. Солнце не заметил. Зато увидел спешившую к нам Дарью Степановну Кирову.

Глава 51

Дарья Степановна явилась к нам в том самом образе, в котором я видел её, очнувшись после прогулки по Пушкинскому парку: невысокая, худая, укутанная в белый халат, уставшая, но с улыбкой на лице. Александров рванул ей навстречу, на ходу вынимал из портфеля газетный свёрток. Кирова помахала мне рукой — я отвесил ей поклон. Приняла из рук капитана милиции свёрток, проковыряла в газете дыру. Поднесла подношение Александрова к лицу, принюхалась — изобразила на лице восторг. Сергей Андреевич при виде её реакции на подарок едва ли не захлопал в ладоши от радости. Сейчас он как никогда походил не на грозного стража порядка, а на немного рассеянного и стеснительного доктора Ватсона из фильма.

Я рассматривал Александрова и Кирову и думал о том, что в прошлой реальности (в той, где Зареченский каннибал прожил в своём доме до девяностых годов) они не встретились. Дарья Семёновна, скорее всего, не выбралась из погреба — живая. Альбина Нежина в моей прошлой жизни тоже не дожила до сегодняшнего дня, как и Света Пимочкина. А вот Сан Саныч Кузин почти наверняка умер примерно в этих же числах марта — я в этом почти не сомневался. Тамара Нежина тогда осталась без дочери, без любовника. Хотя… без любовника она побыла не долго — Роман Георгиевич, наверняка, сумел его заменить (в том, теперь уже кажущемся мне невероятным, будущем). И прожила Тамара Нежина остаток жизни в компании убийцы её мужа.

Парочка (Сергей и Даша) постояла в десятке шагов от меня, пошушукалась (со своего места я не разобрал ни слова). Пару раз взглянули в мою сторону — сделал вид, что не заметил их взгляды. Но я отметил, что Александров и Кирова — именно «пара»: со стороны они смотрелись, как супруги (ещё не успевшие поднадоесть друг другу). Дарья Степановна поправила капитану воротник рубашки, потёрла пальцем рукав его плаща (должно быть, стряхнула грязь). Александров склонился к её уху, что-то шепнул. Даша рассмеялась. Покосилась на сидевшую за столом женщину (щёки Кировой вдруг порозовели, будто от смущения). Ко мне доктор не подошла. Но махнула мне на прощанье рукой. Поспешила работать — капитан милиции направился в мою сторону.

* * *

— С Дарьей Степановной Кировой я познакомился в сентябре прошлого года, — произнёс Сергей Андреевич, вновь усевшись на стул рядом со мной.