— Получается, — сказала она, — он не пытался меня испугать? Он не просто хулиганил или отбирал у меня сумочку. Тот человек… хотел меня убить? Так говорит Дарья Степановна. В голове такое не укладывается. Я… не думала… Саша, как такое возможно?

«Отбирал сумочку?» — мысленно повторил я. Не представлял, что нападение Горьковского душителя можно было посчитать попыткой ограбления.

Не прокомментировал слова Королевы — отхлебнул из чашки. Поймал себя на мысли, что соскучился по чайным пакетикам (хотя раньше относился к ним с презрением). Никогда не считал себя ценителем чая. Но заваривать сорную траву вместо чайных листьев теперь считал варварством. Вспомнилось обилие сортов чая и кофе на полках магазинов в… будущем — в моём прошлом. Я невольно взгрустнул. «Кофе… как много в этом слове…»

— Получается, ты спас мне тогда жизнь, — сказала Альбина.

С её лица исчез ставший для меня привычным хитрый прищур.

— Так же, как спас сегодня Дарью Степановну, — добавила Нежина. — Она мне всё рассказала. И как ты помешал бандиту ударить её молотком, и как ты в него выстрелил.

Королева упёрла локти в столешницу, наклонилась вперёд (края халата разошлись, продемонстрировали мне созвездие родинок на коже Нежиной).

— Саша, откуда у тебя оружие? — спросила Альбина.

«Задала самый важный вопрос из всех, что напрашивались», — отметил я.

— Нашёл.

И ведь не соврал!

Нежина вздохнула.

— Ясно. Не хочешь говорить.

Я взял с тарелки сушку, раздавал её в кулаке на четыре части — отправил в рот сразу две из них; с аппетитом захрустел.

— Ладно.

Королева выпрямила спину — родинки спрятались под халатом.

— Переночуешь сегодня в моей комнате, — сказала она. — Я лягу на диван. Изольда Матвеевна избавится от твоего свитера — так велела Дарья Степановна. И подтвердит, что ты явился ко мне засветло и никуда не отлучался из моей квартиры до утра.

— А не боишься остаться на ночь наедине с посторонним мужчиной? — спросил я.

Прикрыл чашкой свою улыбку.

— Проводить ночь с мужчиной — это не уголовно наказуемое преступление, — ответила Альбина. — Пусть болтают, сколько им вздумается. Изольда Матвеевна давно мне твердит, что я слишком много внимания уделяю чужим разговорам и сплетням.

Она скрестила на груди руки.

— Общественное порицание — это не то же, что уголовная статья за незаконное хранение и применение оружия, — заявила Королева. — Вряд ли мне грозит более серьёзное наказание, чем тебе, Усик. Переживу. А если уж совсем худо станет — выйду за тебя замуж.

Я поперхнулся чаем, закашлял.

— А ты не ухмыляйся, Усик: если возникнут проблемы по комсомольской линии — они будут не только у меня, но и у тебя тоже, — сказала Нежина. — Так что побежишь со мной в ЗАГС, как миленький. Разводы, в конце концов, в нашей стране пока никто не запрещал.

Альбина вздохнула.

— Изольда Матвеевна уверяла, что ты хорошая партия. Говорила: буду за тобой, как за каменной стеной. Пророчила тебе большое будущее; утверждала, что невесты скоро за тобой табунами станут бегать. Пугала, что провороню своё счастье — тебя то есть.

Королева зевнула.

— Вот и проверю, насколько хорошо Изольда Матвеевна разбирается в людях… — сказала она, — если припечёт.

* * *

Нервное напряжение исчезало — ему на смену приходила сонливость.