|
Вы ж на мутантов чуть ли не с голыми руками хаживали. — Так то мутанты, — хмыкнул сталкер. — С ними все ясно. Твари и есть твари. А тут нечто разуму недоступное. Из запредельных сфер... — Да уж... А я-то думал, прошвырнемся, как в былые времена, тряхнем стариной. — Извини, брат, — развел руками приятель. — Я — пас, да и других охотников вряд ли найдешь. Напуганы все до усрачки. Шутка ли, за десять дней два десятка сталкеров погибло. И какие люди! Далмацкий, Тяжеляк, Шершень... Нет, не пойду. Даже за миллион. У тебя вот есть миллион? Оценивающе прищурился, словно ожидая, что журналист, словно зайца из шляпы, сейчас вынет откуда-то и предъявит немыслимую кучу бабла. — Откуда? Что я тебе, граф Монте-Кристо? — Ну, вот, — разочарованно вздохнул Стылый. — Тогда наливай... Тем временем клетки с «птичками» опустели, лучи прожекторов скрестились на сцене, осветив стройную женскую фигуру в темном платье. Заиграла печальная тихая музыка. Узкая рука с тонким колечком, в котором зловещей каплей крови сверкнул рубин, убрала с бледного лба темную прядь, и низкий, с хрипотцой голос стал выводить слова известного романса «Возвращение». Твои усталые глаза... Как много в них читаю. О чем не смеешь ты сказать — Без лишних слов я знаю. И сколько мук ты пережил — Предательства и боли, Скольких друзей похоронил, По Зоны злобной воле. Каких кошмаров повидал, Что никому не снились, И как о счастье ты мечтал, Но зря — мечты не сбылись. Все это знаю я, родной, Молчи, не нужно слов. Живым вернулся ты домой, Осилив Зоны зов. Три года я тебя ждала — Огромный, долгий срок. Во снах домой тебя звала. И ты пришел, сынок...[Автор стихов Мария (Mafa) Гребенкина.] Заслушавшись, Степан не заметил, как в зале появилась новая фигура. Невысокий, тощий тип лет сорока с узким лицом, окаймленным длинными редкими и засаленными волосами. Тонкие бледные губы, искривленные в язвительной усмешке, проницательные серые глаза под жидкими белесыми бровями, хищный нос... Было в этом лице нечто ящерообразное. Казалось, вот сейчас высунется раздвоенный язык и поймает назойливо летающую вокруг головы муху. Журналист, вероятно, не обратил бы на него внимания, если бы не то обстоятельство, что тип был облачен в длинный темный балахон, изобличавший в нем священника. Однако наперсного креста не было видно. Вместо него на груди мужика болтался традиционный сталкерский жетон. — Это что за птица? — шепотом поинтересовался Степан у Стылого. — Где? — оторвался от сцены сталкер и, поглядев туда, куда указывал приятель, вдруг расцвел радушной улыбкой. — О, отец Иоанн! И заорал что есть мочи: — Батюшка, идите к нашему столику! Здесь угощают! Заслышав крики Стылого, на мужика обратили внимание и другие посетители и тоже наперебой стали приглашать в свои компании. |
