– Тенерс, – проговорил Конан. – Я слышал о нем.

    – Говорят, что он охотится за славой, – сказал бритоголовый охотник, – но, кажется, он хорошо знает, когда грозит опасность. Лагерь его так хорошо спрятан в ущелье с единственным входом, что я нашел его лишь чисто случайно. И я не видел, сколько с ним человек.

    – Не меньше, чем с Зафанидом, – сказал Конан, – если правда то, что о нем говорят. Это человек, сознающий собственную важность, этот Тенерс.

    Йондра вклинилась подчеркнуто спокойным голосом:

    – Если вы двое закончили обсуждать армию, я бы хотела услышать о результатах того, ради чего и послала этого человека. Ты нашел следы, Телад, или нет?

    – А, нет, моя госпожа, никаких следов.

    – Остались еще девять, – сказала аристократка сама себе. – А что касается этих солдат, – продолжала она более естественным тоном, – им нет до нас дела, и нам нет до них дела. Не вижу смысла говорить о них дальше или о том, как им вообще вдруг может стать известно о нашем существовании. Меня все поняли?

    Она властно заглядывала в лицо каждому охотнику по очереди, и каждый охотник неясно бормотал в знак согласия и принимался пристально изучать что-то у себя под ногами, пока очередь не дошла до Конана. Холодные лазурные глаза, не мигая, встретили ее взгляд, и на этот раз не выдержали серые глаза.

    Княжна вновь посмотрела на Конана, но теперь сквозь длинные ресницы.

    – Я должна поговорить с тобой, Конан, – проговорила она. – В шатре. Я… хотела бы посоветоваться насчет охоты.

    Через плечо Йондры Конан видел, как на него пристально глядит, уперев руки в бока, Тамира.

    – Может быть, попозже, – сказал он. Когда аристократка прекратила недоуменно моргать и посмотрела на него, он быстро добавил: – В горах опасно. Мы не можем пренебречь ни одной парой глаз.

    Прежде чем она успела что-либо сказать – а по искрам в глазах Конан видел, что сказать она хочет очень много, – он вернулся через весь лагерь на свое место за валуном.

    Когда он снова уселся спиной к камню, то заметил, что обе женщины смотрят на него. И обе смотрят гневно. Старая поговорка оказывается верной, подумал он. Имеющий двух женщин не обладает ни одной. И ничего не приходило в голову, чтобы как-то помочь этому. Вздохнув, он принялся ухаживать за своей сталью. Некоторые говорят, что клинки имеют женский характер, но он никогда не видел, чтобы меч испытывал ревность.

    Через уменьшающиеся промежутки времени начали возвращаться остальные следопыты. Этим Йондра не позволяла заниматься посторонними – для нее – делами и беседовать с другими охотниками. Она сама встречала каждого из них, как только он входил в лагерь, и взглядом удерживала остальных, до тех пор пока не заканчивала расспросы и не отпускала следопыта.

    Один за другим следопыты возвращались, и один за другим докладывали о том, что было Йондре неинтересно. Один, который искал недалеко от Телада, нашел наушники от солдатского шлема. Другой видел горного барана с длинными витыми рогами. Йондра сердито повернулась к нему спиной, не дав даже договорить. Несколько следопытов видели горцев, и в таком количестве, которое заставило бы разумного человека насторожиться, но никто не нашел ни следов, ни чего другого, что говорило бы о присутствии зверя.

    Сероглазая аристократка каждого выслушивала и каждый раз отходила, нетерпеливо стуча луком о бедро.