- Ну хорошо, - сказал наконец Конан. - Подойди к окну и открой ставень. Немножко открой, так, чтобы выглянуть в щелочку.

    Мальчик повиновался. Скрестив ноги, Конан ждал. Наконец мальчик тихо притворил ставень и обернулся к киммерийцу. Конан увидел, что лицо ребенка побледнело и он крепко сжал губы.

    - Что ты видел? - спросил Конан.

    - Два волка на снегу перед нашим домом рвут на части труп человека, тихо ответил мальчик. - Боги, что происходит? Кто вы?

    - Они гнались за мной и моим спутником. Он, как ты видел, мертв. Я бы не отдал его оборотням живым, можешь мне поверить.

    Мальчик присел на корточки и заглянул Конану в глаза своими ясными детскими глазами.

    - Я вам верю, - прошептал он.

    Они разговаривали так, словно стариков вовсе не было в этой комнате. Вдруг мальчик вспомнил о них, повернулся и небрежно распорядился:

    - Ну, что вы стоите? Принесите горячей воды, полотна для перевязки, вина, хлеба! Шевелитесь!

    Старики засуетились, женщина куда-то убежала. В глазах Конана мелькнуло любопытство. Значит, хозяин дома - этот мальчик, а остальные просто слуги?

    - Утром оборотни уйдут, - продолжал Конан. - И я тоже покину ваш дом. Но мне обязательно нужно задержаться здесь до рассвета. Я должен остаться в живых, чтобы отомстить. Если кто-нибудь из вас попытается выгнать меня, я буду вынужден убивать.

    - Вы останетесь сколько захотите, - спокойно сказал мальчик. Убивать никого не нужно. Здесь достаточно моего слова.

    Конан увидел, как пожилая женщина вносит ушат с горячей водой и бросает в сторону пришельца опасливые взгляды.

    - Умой его, - приказал мальчик служанке.

    Женщина сделала несколько шагов, выронила тяжелый ушат, едва не расплескав кипяток на ноги, и в голос расплакалась.

    - Я боюсь господин граф, не заставляйте меня!

    - Отпусти слуг, - сказал мальчику Конан. - Я ведь не калека, могу и сам умыться.

    Крякнув, киммериец поднялся на ноги. Слуг как ветром сдуло. Конан, по правде говоря, никогда толком не понимал, на что нужна прислуга. Только путается под ногами и причитает, когда не просят. По простодушному мнению варвара, если человек не в состоянии сам одеваться и умываться, то его следует просто добить из милосердия, дабы не обременял других и не отягощал своей души напрасными терзаниями.

    Когда Конан, кое-как смыв с себя кровь и копоть, жадно пил вино из широкогорлого кувшина, мальчик снова выглянул в окно. Волки исчезли, оставив после себя изрытый следами снег и изуродованное тело Гунастра.

    - Они ушли, - сказал мальчик, оставив ставень открытым. - Почему же они гнались за вами?

    - Потому что я знаю, кто они, - ответил варвар. - А тебе этого лучше не знать. Незачем лишний раз произносить имя того, с кем совсем не хочешь встречаться. - Киммериец поднялся, отставил пустой кувшин и положил тяжелую руку на плечо мальчика. - Ты храбрый малыш, и из тебя вырастет хороший воин. Я так думаю. Если ты и вправду хозяин в этом доме, постарайся сделать так, чтобы слуги не очень болтали о том, что было нынешней ночью. И сам помалкивай, хорошо?

    Мальчик кивнул.

    - Не сомневайтесь. Да хранит вас удача. Хотел бы я быть постарше, чтобы называть вас другом.

    Киммериец засмеялся.

    - Будь ты постарше, я бы просто перерезал тебе горло.

    - Почему? - поинтересовался ребенок, не выказывая ни малейшего страха.

    - Потому что терпеть не могу гиперборейцев, будь они неладны, - был искренний ответ.