Сунильд застыла. Это юное, ко всему равнодушное, любопытствующее существо наполняло ее безотчетным ужасом.

    Легкость, с которой он произнес последнюю фразу, раскрыла перед ней его бесчеловечность - вернее сказать _н_е_человечность - куда ярче, чем его необычная внешность или даже его бессмертие.

    - Какой сын? - еле слышно спросила она.

    - Наш сын, - спокойным тоном ответил он и снова глотнул вина, на сей раз из другого бокала. - А у этого какой-то другой вкус. Ты наливала из разных бочек, я правильно угадал?

    - Сигмунд?

    Он кивнул, не отрываясь от бокала. Сунильд схватила его за руку.

    - Скажи, он умер окончательно? Он не вернется больше?

    - Нет. Почему ты так взволнована, женщина? Я опять сделал что-то оскорбительное?

    - Мне больно, - еле слышно выговорила она. - Если бы ты знал, мальчик, как мне больно...

    - Да, он тоже так говорил, - с важностью кивнул Младший Бог. Казалось, он был рад продемонстрировать свою осведомленность хоть в чем-то, касающемся человеческой жизни. - Умирая, наш сын говорил те же самые слова. Пока человек живет, он чувствует боль.

    - Это правда, - сказала Сунильд. Она поднялась. Ей лицо окаменело. А теперь уходи, Младший Бог. Уходи отсюда. Я не хочу тебя больше видеть.

    Хильда поставила на стол миску с репной кашей. Конан посмотрел на кашу с откровенным отвращением.

    - Неужели ты не нашла ничего получше, женщина? Ты бы мне еще сена насыпала. Я все-таки не конь, - недовольно пробурчал он.

    Хильда испуганно моргнула.

    - В доме больше ничего не было, господин. Я сварила то, что нашла.

    - И я тебе не господин! - разозлился варвар.

    - Простите... - Хильда чуть не плакала, в то время как Конан раздраженно ковырял кашу пальцем, не решаясь приступить к трапезе.

    Конан поднял голову и окончательно уничтожил ее пронзительным взглядом.

    - Вот когда станешь хозяйкой в этом доме, тогда и будешь скупердяйничать. А сейчас могла бы и расщедриться, за чужой-то счет.

    - Как я могу стать хозяйкой? - пролепетала Хильда, смешавшись.

    Конан выразительно повел своими пудовыми плечами.

    - Очень просто. Как ваша сестра пролезает в сердце мужчины? Тебе виднее, девочка. Тут глазами поморгала, там рожицу плаксивую скривила вот уже дурак-мужчина и растаял и начал делать разнообразные глупости...

    Она заплакала. Конан плюнул с досады.

    - Думаешь, этим ты меня разжалобишь?

    - Я не понимаю, о чем вы говорите, - тихо сказала Хильда.

    - Арванд старый дурак, совсем голову из-за тебя потерял. Вот о чем я говорю. Как тебе это удалось - понятия не имею. До Амалазунты тебе далеко, я сам смотрел. А я даже из-за такой женщины, как Амалазунта, головы не теряю. Так что ты, скорее всего, действительно ведьма...

    Он сердито махнул рукой и принялся есть кашу. Арванд с утра пропадал в казарме - разбирался с наследством, надо полагать. А эта хилая девчонка уныло слонялась по дому и вздрагивала от каждого шороха. Теперь вот, желая угодить своему единственному имеющемуся под рукой защитнику, осчастливила его репной кашей. Стоит рядом, переживает - боится навлечь немилость.

    Под окном послышался шум. Топот копыт - видно, подъехал отряд конных. Загалдели мужские голоса. Конан отодвинул кашу, встал, потянулся за мечом. Хильда, безмолвно раскрыв рот, бросилась к нему и прижалась всем телом к могучему боку варвара. Конан отшвырнул ее от себя, жестом показав на кровать.