Конан с трудом поднялся на ноги. Он никак не мог отдышаться, его трясло от изнеможения. На его изодранную шею было страшно смотреть. Перед глазами плавал кровавый туман, в голове звенело: горгулья едва не задушила его. В сознании билась только одна мысль: подобрать меч и амулет… и скорее выручать Кейлаша… если горец еще жив. Что-то подозрительно тихо было во второй комнате…

Он поднял меч, убедился, что клинок безнадежно погнут, и бросил его, а взамен вытащил из ножен широкий кинжал. И вот тут-то у него вдруг зашевелились волосы на затылке, и, несмотря на то что в башню проникал жар пустыни, киммерийца окатила волна ледяного холода.

Перед ним стоял человек в черном. Безоружный и босой. Его правую руку окутывало облачко огня, освещавшего лишенное возраста лицо и темные глаза как два камня. Конан не без усилия подавил в себе врожденный ужас перед колдовством и покрепче перехватил рукоять кинжала. Перед ним явно был демон. Или колдун. Шут его разберет.

По позвоночнику растекался отвратительный холодок страха, но Конан был не из тех, кого легко обратить в бегство.

– Я бы приветствовал тебя, гость, будь я любезным хозяином, – чуть заметно улыбаясь, проговорил человек. – Но я таковым не являюсь. Что же касается моей жены, ради встречи с которой вы проделали столь долгое путешествие, она… несколько нездорова.

Конан прикинул расстояние, отделявшее его от чародея, и приготовился бросить кинжал. Он не сомневался, что попадет. Оставалось надеяться, что демону, или кто он еще там, мало не покажется угодившего в сердце кинжала. Он уже начал отводить руку назад… когда магия Скаурола вдруг оторвала его от пола.

– Юзмек, – прошептал колдун и указал вверх. – Акмак.

Железные внешние двери с грохотом растворились, и Конана понесло вон из комнаты. Вылетая в двери, он попытался дотянуться до косяка, но его только закрутило в воздухе. Скаурол поднял его высоко над каменной лестницей, сдвинул в сторону и подвесил над чащей кольев, угрожающе торчавших из песка.

– Азалъмак-дельмек.

И Конан ринулся вниз, прямо на подставленное острие!..

Он видел, как несся на него блестящий наконечник кола. Зазубренное лезвие пронзило бедро и процарапало по кости. Рыча от невыносимой боли, Конан схватился за древко, чтобы не дать колу совсем разворотить ногу. Железная воля и могучая жизненная сила уберегли его от потери сознания. Он даже сумел повернуться лицом к магу, который наслаждался его мучениями, стоя в дверях.

– Жалкий муравей!.. – выкрикивал Скаурол. – Сто таких, как ты, бессильны против меня! Изведай же судьбу глупцов, у которых не хватало ума бояться мутари! Ты, пожалуй, доживешь до заката. Если раньше до тебя не доберутся стервятники…

С этими словами Скаурол отвернулся, и его холодный смех донесся до слуха Конана уже из входного покоя…

В минувшие тысячелетия, когда империя ужаса, основанная Скауролом, переживала свой расцвет, никто в цивилизованном мире и слыхом не слыхивал ни о каких киммерийцах. Великий мутари никогда не сталкивался с варварами из Киммерии.

Иначе он ни за что не оставил бы – пусть даже и временно! – в живых такого врага.

Издав вопль звериной ярости, Конан устремил всю свою силу в руку, еще державшую кинжал. Несмотря на расстояние, глазомер его не подвел. Скаурол даже не увидел серебристого клинка, мчавшегося к нему подобно стреле, выпущенной из доброго лука. Широкое лезвие длиной в фут ударило чародея мутари в бок и рассекло несколько ребер. Кинжал был лишен крестовины, и невероятная сила удара вогнала его по самый эфес.