Сверкая красными глазами, она повернулась к наседающим тварям, лихорадочно размахивая руками… Заклинания не срабатывали! Жрица разразилась бранью, видя, что горгульи подбираются все ближе. Монстры знали только, что перед ними стоит ЧУЖАЯ. Много столетий назад Скаурол велел им ловить и уничтожать всех ЧУЖИХ.

И они выполнили приказ. Бездумно и неумолимо.

Азора не успела ничего предпринять. На полу комнаты заклубился вихрь из лязгающих клыков и смертоносных когтей. Горгульи сцапали ЧУЖУЮ и разорвали на мелкие части. Крови в ней не было, но плоть оставалась уязвимой. И Азора перестала существовать.

Кейлаш, вновь получивший свое тело обратно, отвернулся от невообразимо мерзкого зрелища…

Он вполне понимал, что его положение безнадежно. Азора пригвоздила его к полу, как насекомое, приколотое булавкой… Но когда он отважился посмотреть на свой меч, то увидел, что меч лежит рядом с ним на каменных плитах. Так неужели… погодите-ка… неужели пытка была иллюзорной?.. Горец торопливо оглядел и ощупал себя. Раны на груди были вполне реальны. Кровь еще сочилась там, куда впились ее руки, но на боку не осталось ни следа. Однако радоваться было особенно нечему. Покончив с Азорой, горгульи займутся следующей жертвой…

Он очень ослаб и к тому же потерял порядочно крови. Голова кружилась, в ушах стоял звон. Он совсем не чувствовал боли в раненой ноге. Нога попросту онемела ниже колена. Кто другой на его месте, быть может, смирился бы с мыслью о смерти, лег, закрыл глаза и стал ждать конца. Но Кейлаш был кезанкийцем. А кезанкийцы славились невероятным упрямством. Пусть эта комната станет его могилой, но прежде хотя бы несколько поганых чешуйчатых тварей отправятся из нее прямиком домой – в преисподнюю!.. Кейлаш мысленно вознес молитву, мрачно поручив себя Митре. Кое-как поднялся на ноги и приготовился к последнему бою…

Этажом ниже Конан вел неравную битву с точно такими же монстрами. Вскочив на окаменевшие останки горгульи, разбившейся о дверь, он полоснул мечом ту, что была справа. Тварь с необыкновенной ловкостью увернулась и бросилась на киммерийца. Промахнувшись с ударом, он на миг потерял равновесие и не смог вскинуть меч. Он уже готовился к рукопашной, когда слева подскочила вторая горгулья и попыталась вырвать у него из руки амулет. Кинжальные когти коснулись пылающего серебра… и чешуйчатый ужас мгновенно окаменел. Зато правая горгулья со всего маху врезалась в Конана. Они вместе обрушились на дверь, и у варвара едва не затрещали все ребра.

Дверь, получившая уже немало тяжких ударов, на сей раз не выдержала. Она распахнулась, и сцепившиеся противники выкатились во входной чертог. Конан оказался внизу, и амулет отлетел по полу прочь. Массивное тело монстра придавило его правую руку, но каким-то образом он ухитрился удержать меч.

Началась борьба не на жизнь, а на смерть. При всей мощи славного киммерийца тварь была гораздо сильнее. Ее мускулистые руки были вдвое толще, чем у него. Быстрота и искусство Конана могли только оттянуть неизбежный конец: рано или поздно чудовище задушит его. В ближнем бою меч только мешал, и он выпустил рукоять. А до кинжала, висевшего на поясе, дотянуться не удавалось. Он стал озираться, ища взглядом хоть что-нибудь… хоть какое-нибудь подходящее оружие…

Глаза уже застилал багровый туман, когда он заметил зазубренный кончик кола, сломавшегося, когда распахивалась дверь. Кол торчал острием вверх, зажатый между косяком и кучей каменного мусора. Кое-как выдернув прижатую руку, Конан стал искать, за что бы уцепиться на гладком чешуйчатом теле горгульи. Одна лапа чудовища уже сжимала его горло, и загнутые когти вонзались все глубже, полосуя кожу и впиваясь в шейные мышцы. Вторая дала мертвой хваткой держала Конана за левое предплечье…

Но тут киммериец наконец нашел точку опоры, и мускулы на правой руке отчаянно вздулись. Рванув на себя, он умудрился бросить тварь прямо на торчавший конец кола.