Варвар вернулся назад. Наиболее легковесного Дикколо товарищи подняли над головами на конце одного из весел. К сожалению, тому не удалось обнаружить взгорья либо верхушек лесных деревьев. Повсюду раскинулись необъятные поля камыша. Теперь Конан досадовал об оставленной ими мачте. По крайней мере, с ее верхней точки они смогли бы определить местонахождение туранских кораблей. В свете подернутого дымкой солнца окружающая морских разбойников вода виделась угольно-черной, но на поверку оказалась багрового цвета, как вино или кровь. Пират с лотом опять смочил ей рот и даже проглотил несколько капель, заявив, что она просто отвратительна. В этой вязкой воде не водилось никакой живности, даже лягушек, хотя киммериец вроде бы заметил на берегу комаров и следы ужей. Неестественное омертвение здешних краев не улучшило настроя. На баркасе смолкли привычные для Конана жалобы команды. Правда, тишина обострила древние инстинкты варвара, который чувствовал странные изменения в обстановке.

— Капитан, посмотри туда! Дерево!

Конан вытащил багор из воды и поднял взгляд. За все время их скитаний по болоту показался хоть какой-то ориентир.

— Да, дерево, — кивнул киммериец. В иных условиях радость пирата увидевшего его вызвала бы смех, но сейчас оно выглядело первым благородным растением на фоне гнусных сорняков.

Дерево с толстым, слегка искривленным стволом издали напоминало иву. Верхние ветви, более легкие и гибкие, чем снизу, касались поверхности воды. Лучшего места для швартовки при сложившейся ситуации было трудно вообразить. Требовалось решить лишь одну проблему. От дерева баркас отделяло обширное пространство, поросшее камышом.

— Как нам доплыть? — нервничая, спросил кто-то из корсаров. — Может, воспользоваться другим каналом?

— Нет, — отрезал Конан. — Мы вырубим себе дорогу.

Послушное приказу капитана судно врезалось в заросли. Тростник сдаваться не хотел и отчаянно сопротивлялся.

— Вперед, еще немного! Я вижу просвет! Добравшись до дерева, мы пошлем кого-нибудь наверх, чтобы осмотреться… — Конан выпустил из рук багор, отскакивая от заваливающегося на него тела.

Им оказался человек, отведавший недавно речной воды. В течение минуты пират ловил воздух широко открытым ртом, потом конечности несчастного начали цепенеть. Смерть настигла беднягу так неожиданно, что падая он чуть не увлек за борт своего капитана.

— Кром и свора демонов! — закричал пораженный варвар, метнувшись к застрявшему в густой растительности багру.

Он рванул крюк, и тогда на головы замерших гребцов посыпались белесые трубки. «Стручки или коконы» — подумал киммериец, однако истошные вопли быстро заставили его изменить мнение. Экипаж «Ведьмы» подвергся нападению неизвестных насекомых. Степень их опасности Конан оценил моментально, когда одна извивающаяся тварь принялась вгрызаться в плечо ближнего к нему пирата. Мужчина, ухватившись за червяка обеими руками, сумел оторвать от себя мерзость только с куском плоти. Из ужасной раны ударила алая струя. Впрочем, остальным досталось не меньше. Насекомые походили на гусениц, имели твердую кольчатую структуру, несколько пар ног и подобные бритвам мощные челюсти. Никто не знал ядовиты ли твари, но они и без того наносили серьезный урон. Численность пострадавших неуклонно возрастала.

— Гребите, прах вас побери! — орал Конан, стремясь прекратить панику.

Варвар сразу смекнул, что необходимо скорее убираться из проклятых зарослей, если им дорога жизнь. Поэтому он неистово орудовал багром, использую всю силу своих мускулов и игнорируя впившуюся в него гусеницу. Насекомое сосало кровь, проникая все глубже под кожу, и причиняло невыносимую боль. Вместе с тем, любое промедление означало верную гибель.

— Прорываемся, иначе нас сожрут живьем!

Пример капитана вдохновил экипаж.