Фокус следовал за фокусом. Вдруг пошел снег и покрыл всю землю. С ближайших крыш свешивались громадные сосульки, и в этот теплый летний вечер люди задрожали от холода. Потом снег и лед исчезли, и на их месте возникли джунгли, кишащие пестрыми птицами и яркими насекомыми. Потом и джунгли исчезли, зато звезды на небе начали танцевать под не слышную никому музыку. А когда взошло солнце и звезды поблекли, то все подумали, что и вправду наступил рассвет. Потом кто-то заметил, что солнце взошло на севере. Потом и солнце село, и все стало на свои места, как было до выступления мага.

    - Благодарю вас покорнейше за ваше внимание, - сказал Гураппа. - И напоследок еще одна крохотная иллюзия, и умоляю вас не забывать, что это всего лишь иллюзия.

    Конан ожидал увидеть какое-нибудь завершающее невероятное зрелище и был поражен, когда перед ним в воздухе возникло вдруг всего лишь маленькое зеркальце, с ладонь величиной. Но потом зеркало начало расти и росло до тех пор, пока не стало размером с человека. В зеркале отражался он сам, затем изображение поблекло, и вместо него возникло новое. Конан увидел высокого, хорошо сложенного человека, чьи черные волосы и короткая борода сильно поседели. Человек сидел за столом из драгоценного дерева и читал какой-то свиток. Конан не мог видеть его лица, но одежды были великолепны, а лоб украшала узкая золотая диадема. Возле человека лежала великолепная королевская мантия и золотая корона. Человек повернул голову, будто услышал какой-то звук, и Конан с изумлением узнал в нем своего отца. Но откуда же у киммерийского кузнеца взялись королевская мантия и корона?.. И тут он понял, что видит себя самого, только постаревшим лет на тридцать.

    Затем и королевские покои, и сам он исчезли. Теперь он смотрел в бездонную пропасть, где звезды в предсмертной агонии посылали пылающие щупальца своего холодного огня в немыслимые дали. Конан чувствовал, что стремительно движется сквозь это сводящее с ума невероятными размерами пространство к какой-то далекой цели.

    А потом он оказался в других покоях. На всем лежала печать варварской роскоши. Золотые панели с изображением красавиц в сладострастных позах украшали стены. Вдоль одной из стен длинные ряды полок были уставлены от пола до потолка человеческими головами, на многих из них сияли короны. Везде стояли сундуки, наполненные драгоценными камнями. Посреди всего этого варварского великолепия на высоком постаменте стоял трон. Мужчины в красивых одеждах стояли вокруг, склонив головы. Красивые обнаженные рабы были прикованы цепями у подножия трона. Восседавший на троне был одет в шитое золотом платье. Он рассмеялся, осушив до дна кубок, вырезанный из большого рубинового кристалла. Его темное, изборожденное морщинами лицо обрамляли седеющие волосы. Это лицо Конан видел однажды на постоялом дворе в Кротоне. Потом в зеркале он увидал свое сегодняшнее лицо. Потом зеркало вообще пропало.

    Конан заморгал. В ушах раздавался ужасный шум, и только спустя несколько мгновений Конан понял, что это аплодисменты. Люди за столиками вопили и, как сумасшедшие, хлопали в ладоши. Мага нигде не было видно. Калья смотрела на Конана как-то странно. Он потряс головой. Что же это было?

    Наконец Вулпио и Риула поднялись и попрощались, пообещав еще как-нибудь встретиться с ними. Конан и Калья вернулись домой. Юноша был погружен в мрачные раздумья. Пока Калья зажигала лампу, Конан надежно запер дверь, а потом спросил:

    - Что ты видела в зеркале?

    Калья, которая уже начала раздеваться, удивленно повернулась:

    - В зеркале? Каком зеркале?

    - Да я говорю про последний фокус мага. Ты разве не видела перед собой огромного зеркала?

    - Никакого зеркала я не видела. Я, как и все остальные, видела огромного дракона, покрытого чешуей.