Ужасающая ярость кипела в глазах Загобала, обозревающего хаос, что творился на площади. Он шел по мостовой, все еще заваленной мусором и телами убитых. С десяток горожан нашли смерть от шальных стрел, много больше было затоптано. Крики раненых пронзали раскаленный воздух, отовсюду доносился плач и стон. Прилавки были перевернуты, повсюду валялась разбитая утварь и бегали обезумевшие ручные звери лицедеев. Командир стражников медленно поднялся по ступеням и оглядел всю картину разорения. И так же медленно губы его изгибались в какой-то неизъяснимо коварной гримасе. То была удовлетворенная улыбка. Улыбка растаяла при виде дородной туши, что пересекала площадь, мыча, будто выхолощенный бычок. - Загобал! - возопил Торгут-хан. - Загобал, что произошло? Какое несчастье постигло мое празднество! Пожар, драка, а еще я слышал какие-то россказни безумцев о ящиках, что сами собой воспарили в небо, как ястребы! Что все это значит? Головой твоей заклинаю, объясни мне! Тучный губернатор, пыхтя и сопя, одолел лестницу. От гнева и неумеренных возлияний его рожа побагровела. А глаза были даже еще красней. Он тряс кулаком перед лицом Загобала: - Следовало бы засадить тебя в темницу! На этом эшафоте подвергнуть тебя всем мучениям, что были предназначены моим сбежавшим злодеям! - Он указывал на помост, где теперь остались лишь трупы заплечных дел мастеров, принесенных в жертву ярости узников. Вытянутая рука дрожала от гнева. Все мои тщательно собранные узники бежали! Кажется, будто полгорода объято пламенем! Отвечай, ты, собака! Как это случилось? - Все шло по моему плану, превосходнейший, - начал оправдываться Загобал. - Соблазненные сокровищами, разбойники в полном составе вошли в город. Мои люди расположились в засаде, и бандиты не замечали, что за каждым их движением наблюдают. Но они не пытались улизнуть с той частью казны, что могли утащить, погрузив на своих коней. Вместо этого они наняли колдуна, чтобы тот перенес все сокровища по воздуху, будто на ковре-самолете из древних легенд. Я не мог знать, что они воспользуются колдовством, превосходнейший. Яркая краска сошла с лица Торгут-хана. - Они улетели? Ты хочешь сказать, что те бредни насчет летающих сундуков и мешков - это правда? Разбойники заставили сокровища улететь отсюда? - Это так, превосходнейший. - Как... Как много? - Я как раз направляюсь в храм, чтобы выяснить это. Такое впечатление, что все. - Все? Вся моя казна улетела? - Нет, превосходнейший, - поправил его Загобал. - Это была королевская казна. - И я мертвец, если ты не вернешь ее обратно! Глупец! Весь объятый гневом и яростью, Торгут-хан отвел руку и хлестнул по лицу своего начальника стражи - звук удара разнесся по всей площади. Лицо Загобала с мгновенно проявившимся малиновым отпечатком помертвело. Глаза обернулись двумя черными омутами, и ненависть вспыхнула в них. Торгут-хан сообразил, что с этим в высшей степени опасным человеком он зашел слишком далеко. Он ткнул пальцем в защищенную сталью грудь Загобала: - Отыщи сокровища, Загобал. Верни их и притащи сюда всех бандитов, чтобы предать их смерти на этом моем эшафоте. - Он развернулся и, подобрав полы мантии, направился прочь. - Я должен проконтролировать борьбу с огнем. Лицо Загобала корчилось от ненависти, гнева и презрения. - Как будто бы тебя заботит, если даже весь город сгорит дотла, трусливая свинья! - бормотал он, яростно покусывая кончик уса. - Ты сбежал от моего меча! Я отплачу за этот удар, Торгут-хан. Я отплачу сполна! Тут он увидел еще одного человека, направляющегося к нему через площадь неторопливой, развязной походкой лихого вояки. - Занятный денек, командир, - сказал Беритус Аквилонский. - Да уж, разорение даже больше, чем я ожидал, - признал Загобал, его ярость утихала. - Твой старший выдал тебе не только языком, а? - ухмыльнулся Беритус. Он оставил пятерню на щеке.