Как только бой завязался среди яблоневых и грушевых деревьев, каждый уже сражался сам по себе.

— Да здравствует Нумедидес! — выкрикивал Мелсер, и ему вторили остальные аквилонцы.

Варвары испускали воинственные крики, большей частью на своем языке. А некоторые из них на ломанном аквилонском посылали проклятия на голову вражеского короля.

Какой-то киммериец запустил в Мелсера большим камнем. Кольчуга смягчила удар, и ребра остались целы, но сержант знал, что последствия еще скажутся, несмотря на защиту железных колец. Тут он увидел другого дикаря, который с топором наседал на гандера и поспешил на помощь земляку. Но прежде, чем Мелсер добрался до места, киммериец раскроил солдату череп. Он поднял боевой топор, готовый поразить набегающего сержанта. Встретившись взглядами, оба замерли, как вкопанные, лишь одновременно воскликнув:

— Ты?!!

В тот самый момент, Мелсер сделал окончательный выбор. Он опустил копье со словами:

— Ступай своей дорогой, Конан. Когда-то ты пощадил меня и мою семью. Я отплачу тем же. Твой отец тоже здесь?

— Нет, — покачал головой молодой варвар. — Он погиб в Венариуме. Будь осторожен, Мелсер. Возможно, другой киммериец убьет тебя.

— На вашей земле захватчиками были мы, — вздохнул бывший фермер. — Вы приложили все силы, чтобы выгнать нас. Теперь вы в роли захватчиков. Неужели ты думал, что мы будем действовать по-другому?

— Я ничего не думал, — Конан пожал плечами, слишком широкими для его возраста. — Найди себе нового противника. Я сделаю то же самое.

Мелсер поспешно метнулся в сторону, чтобы у Конана не возникло подозрений в его нечестности.

В конце концов, аквилонские солдаты одержали верх в схватке над противником. В радостном настроении они занялись грабежом трупов, в то время как Мелсер бродил по саду, выискивая тело Конана среди павших киммерийцев.

Он так и не нашел труп сына кузнеца. И встретиться им, больше не было суждено. Но несостоявшийся фермер запомнил образ юноши до конца своих дней.

— Мы не можем вернуться на родину, — мрачно сказал соплеменникам худощавый молодой киммериец по имени Талорк, усаживаясь у костра, разведенного на холмах Гандерланда. — Слишком много аквилонских собак шныряет вдоль границы.

Одним из его товарищей был Конан.

— Если путь назад отрезан, то мы можем двинуться вперед, — сказал он, потягивая вино из бурдюка, взятого из разграбленной таверны.

Большинство киммерийцев, не проникало глубоко в недра королевства Нумедидеса. Все они не являлись частями регулярной армии, а представляли собой бандитские шайки. Их главной задачей были разбойничьи вылазки с целью больше награбить и вернуться домой невредимыми.

Где-то вдали послышалось завывание. В Киммерии такие звуки в ночи могли бы принадлежать волку. Но здесь… Конан выругался про себя. Он уже слишком хорошо различал вой охотничьей собаки. Эта собака шла по следу и искала по запаху их ватагу.

— Мы допустили ошибку, — произнес Конан. — Надо было выставить кого-то в дозор, чтобы он занялся псом. Выстрел из темноты — и можно было бы больше об этом не волноваться.

— Они бы просто пустили по следу другую ищейку, — не без мрачного фатализма, объявил Талорк.

— А мы бы уничтожили и ее, — возразил сын кузнеца.

Некоторые из его соплеменников, казалось, совсем не взвешивали шансы на успех. Конаном же двигал холодный расчет. Он до сих пор жив. При нем все еще было оружие, всегда готовое к бою. И он будет прилагать все силы, чтобы выжить в дальнейшем.

Вой повторился, на этот раз громче и значительно ближе. И звучал он более возбужденно.