И все же… Если бы это было правдой… Если бы им снять этот привычный слой лака… Если бы снова загореться… Если бы получше вжиться в свою роль…

Она инстинктивно направилась в сторону комнаты Анри, к помещению, куда она, как жена Синей Бороды, не имела права входить. Но на самом деле она там часто бывала, потому что эта ванная комната в дневное время превращалась в некое таинственное место, и без него полное им, пахнущее его полотенцем, надушенным лавандой, зубной пастой, холодной водой на мраморе, пенкой с алоэ; таинственное, потому что там витал призрак ее мужа; таинственное, потому что он никогда не разрешал ей входить туда вместе с ним; таинственное, потому что этот коридор вел к наслаждениям, предвосхищая ночь, соединяющую тела под простыней. Преддверие любви…

Она вздохнула. К сожалению, этот грот давно уже не сулил никаких наслаждений… Хотя они и спали в одной постели, они с Анри больше не касались друг друга. Износ…

Она вернулась в салон, взяла журнал, всмотрелась в лицо мужа на фотографиях.

«Этот мужчина мне нравится, потому что я его не знаю. Например, я предполагаю, что он такой же прямой, как его осанка, открытый, как его улыбка. На самом же деле я знаю… все слишком поздно… я знаю, кто он такой, на что способен… я знаю, что…»

В этот момент вошел президент Морель, одетый в синий костюм, с красным потным лицом, с вымученной улыбкой на губах.

— Ах, ты здесь? — произнес он с удивлением, немного резко. — Я думал, ты уехала за покупками.

— К сожалению, в бутиках мне ничего не понравилось, и я быстро вернулась.

Он подошел, заинтригованный.

— Все в порядке?

На самом деле беспокоился или притворялся?

— Все хорошо. Я читала этот репортаж о нас.

— Великолепный, правда? Риго остался им очень доволен.

— Ну что ж, если Риго доволен…

Ей хотелось добавить: «Если советник президента по связям с общественностью доволен, почетной жене президента остается только молчать», но она сдержалась, чтобы не высказать свою мысль.

— Все находят, что ты потрясающе выглядишь, — заявил он, направляясь к ванной.

— Кто эти «все»? Ты что, заказывал опрос? Организовал референдум?

— Все — это мужчины из моего кабинета.

— А женщины?

— Тоже.

Из-за приоткрытой двери слышно было, как он открывает дверцы, льет воду, берет и ставит на место флаконы.

Какое-то мгновение ей захотелось затеять скандал — она не сомневалась, что он собирается к любовнице; на измену ей было наплевать, совершенно наплевать, он уже много лет ей изменял, но ей казалось, что нечестно, грубо льстить ей в тот момент, когда он готовится к встрече с другой. Она чуть не бросила ему: «Ты расскажешь своей шлюхе, какие комплименты говорил мне, наряжаясь для нее? Если она не совсем потаскуха, то будет оскорблена. Как я». Но она ограничилась тем, что, вздохнув, произнесла:

— Работа?

— Встреча в университете Жюссье.

Он всегда использовал официальные мероприятия как предлог, чтобы прямо перед ними заехать к очередной любовнице, она это знала; все было отлажено, посвященные в тайну шофер и охранники помогали ему совершать эти маленькие преступления; машина ждала у подъезда, пока он справит нужду.