— Канцлер выразилась достаточно ясно, — говорит советник. — Заседание окончено. До встречи на Накадии.

Она делает пренебрежительный жест рукой, словно смахивая пыль с полки, на которую давно никто не заглядывал.

Уходя, Эк громко обращается к сенатору-абеднедо Бушару. Он явно хочет, чтобы его услышали, даже оглядывается через плечо.

— Интересно, вел бы себя столь грубо Толвар Вартол…

Слова его повисают в воздухе, подобно дурному запаху. Посетители друг за другом покидают кабинет.

Остается только один.

Сондив Селла.

Член совета представляет Хосниан-Прайм. У них есть сенатор, Юприн Арло, но задача Селлы — урегулировать споры между различными комитетами и подкомитетами. Он новичок, но помощь его неоценима. И сейчас он стоит перед двумя женщинами с едва уловимой странной улыбкой на лице.

— Я сказала — заседание окончено, — резко бросает Окси.

— В самом деле? — с легкой усмешкой отвечает он. — Я… я просто хотел спросить Канцлера, как у нее дела. Я знаю, что она продолжительное время находилась в медцентре в критическом состоянии, и подумал…

— Со мной все в порядке, — натянуто улыбается Мон. — Моя рука еще не до конца восстановилась, но благодаря лечебным упражнениям ей с каждым днем все лучше. Мне предложили протез, но я сказала, что постараюсь чуть подольше сохранить собственную конечность. — Она предпочитает не упоминать, что попросту боится протеза. Мон знает, что это глупо, но отчего-то ей кажется, что с металлической рукой она утратит часть себя, перестанет быть живым человеком. Перед ее мысленным взором возникает ужасающая маска самого жестокого бойца Империи, Дарта Вейдера, и она невольно вздрагивает. — Но я прекрасно себя чувствую. Спасибо, что поинтересовались моим здоровьем, — похоже, вы единственный, кто это сделал.

— Я знаю, что ситуация сейчас тяжелая. — Селла слегка колеблется, будто опасаясь переступить некую незримую черту. — Я ведь был пилотом грузовика. Работал на повстанцев. Я смотрел на вас с открытым ртом как на признанного лидера тогда и не виню вас за то, что случилось в День освобождения, сейчас.

— Жаль, что другие не разделяют ваших чувств.

— Разделяют. И будут разделять, — сухо кивает он. — У меня нет голоса, который я мог бы за вас отдать, но он есть у Арло, и мы с ним согласны. Готов помочь вам всем, чем только смогу. Попытаюсь помирить комитеты между собой и сказать несколько добрых слов в ваш адрес. Ради выборов.

— Вот как? — язвительно замечает она. — У нас что, скоро выборы?

Он нервно смеется, как бы сомневаясь, шутит ли Канцлер. Вдруг после случившегося несколько месяцев назад пострадали не только ее рука и плечо, но, возможно, и ее несчастный разум…

— Я…

— Я пошутила. Увы, у меня это плохо получается.

— Ну да, конечно. — Он неловко улыбается.

— Спасибо вам.

— Это вам спасибо, Канцлер.

С этими словами Селла уходит.

Разочарованно вздохнув, Окси наливает две кружки дейчинского чая, от которого исходит цветочный аромат. Мон на мгновение закрывает глаза, чувствуя, как пар окутывает ее подбородок и щеки, и наслаждаясь кратковременным спокойствием.

— Могу добавить бренди, — говорит Окси.

— Соблазнительно. До боли соблазнительно. Но нет, — со вздохом отвечает Мон. — Еще не хватало, чтобы сюда ворвался Эк и учуял от меня этот запах.

— Он всего лишь напыщенный болван. История отправит его на свалку.

Мон прихлебывает чай.