– Они мои старые друзья, как я и сказал, – с готовностью признался Флинкс.

– А что они здесь делают? Я, конечно, не жалею, что они появились, ты понимаешь, – торопливо добавила она, чтобы не казаться неблагодарной. – Но ты говорил нам, что ты здесь один, если не считать твоего покойного друга там, в храме.

– Я сказал тебе правду, – ответил Флинкс. – Я не меньше тебя и Септембера удивился, увидев их. Он оглянулся через плечо, неожиданно вспомнив. Конечно, Аб по‑прежнему сидит в нише, играя камнями.

– Двигайся, Абаламахаламатандра! – нетерпеливо крикнул он.

Аб посмотрел на него со своего места у расширения туннеля.

– Давай шагай, лети в сети, – сказал он, должно быть, самому себе, а может, Флинксу, а может, вообще ни к кому не обращаясь.

Перед Абом аккуратным кружком лежали двенадцать камней. С помощью еще нескольких камней свихнувшийся чужак создавал в центре круга абстрактную картину, казавшуюся бессмысленной. Он нашел камни в небольшом углублении, куда попала его нога во время схватки.

Услышав голос хозяина, он торопливо засунул камни: алмазы, танзаниты, несколько первоклассных черных изумрудов – обратно в отверстие. Они пролетели полметра и упали на дно тайника. Один из них отскочил от аляспинианской маски двойного дьявола, шириной и высотой в метр, сделанной из чистого платиноиридия и украшенной многочисленными драгоценными камнями. Маска лежала на верху небольшой груды аналогичных произведений искусства.

– Иди гряди, – приказал себе Аб, вставая и торопясь по коридору за Флинксом.

Выйдя в просторный храмовый зал, который они покинули раньше, утомленные спасшиеся были встречены дружески ярким дневным светом, который проходил в окна галереи и в широко раскрытую дверь. На полу валялись обломки самодельной деревянной двери.

Хасбога бросила один взгляд и застонала, увидев состояние припасов, которые они не могли взять с собой в туннель. Все съедобное исчезло, все неорганическое было разбито, разорвано, приведено в негодность. Спальный матрац превратился в множество узких полосок пластика, которые шевелились на ветру. Автоповар, единственное средство получения приличной пищи, стал грудой металлолома, многие части его отсутствовали. Несомненно, металл пойдет на изготовление наконечников стрел отоидов.

– Это конец, – вздохнула Исили, наклоняясь и безжизненно подбирая обломки разбитой мечты. – У меня нет денег, чтобы восстановить это все. – Она порылась в мусоре и нашла изогнутую катушку с лентой.

– Как они нас ненавидят, – прошептала она. – Почему?

Рука размером с хорошую книгу легла ей на плечо. Септембер смотрел на нее со смесью отцовской и неотцовской любви.

– Наберем где‑нибудь кредитов, Исили, если действительно хочешь сюда вернуться. Это всего лишь деньги. Я десять раз в жизни богател и разорялся. Весы всегда уравновешиваются.

– Не для меня! – сердито ответила она, бросая бесполезную катушку в груду мусора. Исили громко всхлипнула. – Я не буду плакать. Это ненаучно, несоответственно и ничего не решает.

– Совершенно верно, – ответил Септембер, отворачиваясь и делая вид, что не заметил ее слез. – Я сказал, что мы раздобудем кредиты. И раздобудем! – Он посмотрел на груды тел отоидов. В стенах храма появилось несколько отверстий с черными краями. И то, и другое свидетельствовало об эффективности оружия, которое находится в скиммере у двух странных пришельцев. – Они за это заплатили, – закончил гигант, осматривая тела отоидов.

– Мы вам сочувствуем, – Трузензузекс сделал жест, похожий на благословение, – но нам следует поторопиться.