|
Я бы прекрасно делил ее сейчас с Генри. Я спросил: — А похороны? — Бендрикс, я не знаю, как быть. Случилась очень странная вещь. Когда она бредила, сама себя не понимала, сестра слышала, что она зовет священника. Во всяком случае, она говорила: «Отец, отец!» — а отца у нее нет. Конечно, сестра знала, что мы не католики. Она разумная женщина. Она ее успокоила. Но я не знаю, как быть, Бендрикс. Я злобно, горько подумал: «Бедного Генри Ты бы мог не трогать. Мы без Тебя обходились. Зачем Ты вмешался в нашу жизнь, как дальний родственник с края света?» Генри сказал: — Когда живешь в Лондоне, кремация — проще всего. Я думал похоронить на Голдерз-Грин, сестра все объяснила. Этот служащий звонил в крематорий. Они могут назначить на послезавтра. — Она бредила,сказал я.Не надо обращать внимания. — Я думал, не спросить ли священника. Она так много скрывала. Вполне может быть, она стала католичкой. Она была странная последнее время. — Нет, Генри, она ни во что не верила. Не больше нас с вами,сказал я. Я хотел, чтобы ее сожгли. Я хотел сказать: «Воскреси это тело, если можешь». Моя ревность не кончилась с ее смертью. Все было так, словно она жива, словно она с другим — с тем, кого она предпочла мне. Как я хотел бы послать Паркиса, чтобы он помешал им в вечности! — Вы уверены? — Совершенно уверен. Я думал: «Надо быть осторожным. Я — не Ричард Смитт, я не должен ненавидеть, я ведь тогда поверю, а это — Твоя и ее победа». Неделю назад я должен был только сказать ей: «Помнишь, как у меня не было шиллинга для счетчика?» — и мы бы сразу оба все увидели. Теперь могу увидеть я один. Она потеряла навсегда все наши воспоминания, словно, умерев, украла у меня часть личности. Вот он, первый мой шаг к смерти — воспоминания отваливаются, как гангренозная рука. — Терпеть не могу этих молитв, могильщиков,сказал Генри.Но Сара так хотела, я попытаюсь все устроить. — Она выходила замуж не в церкви,сказал я.Зачем же ее в церкви хоронить? — Да, верно. — Гражданский брак и кремация,сказал я,одно к другому,и Генри поднял голову в темноте, словно заподозрил насмешку.Поручите все мне,сказал я у того самого камина, в той самой комнате, где предлагал пойти за него к Сэвиджу. — Спасибо, Бендрикс,сказал он и очень бережно вылил в стаканы остаток виски. — Первый час,сказал я,вам пора спать. Если сможете. — Доктор дал таблетки. Но он не хотел остаться один. Я знал, что он чувствует — после дня с Сарой я старался, сколько мог, не сидеть один в комнате. — Все забываю, что она умерла,сказал Генри. И у меня это было целый год, несчастный 45-й,проснусь и не помню, что мы не вместе, что может позвонить кто угодно, только не она. Тогда она была такая же мертвая, как сейчас. В этом году месяц-другой призрак мучил меня надеждой, но призрак исчез, боль скоро пройдет. С каждым днем я буду умирать понемногу. Как я хотел задержать эту боль! Пока ты страдаешь, ты жив. — Идите ложитесь, Генри. — Я боюсь увидеть ее во сне. — Примите пилюли, не увидите. — Вам не надо? — Нет. — Вы не останетесь на ночь? Погода плохая. — Ничего. — Я вас очень прошу. — Ну, конечно останусь. — Я принесу белье. — Не беспокойтесь. |
