— Джейк, скажи мне честно, это твоя работа? Вопрос, похоже, был из породы ключевых: ее-готовность помочь могла зависеть от того, что я отвечу, а я понятия не имел, какой ответ она хотела бы услышать.

— Да, Пегги, ты угадала. — Я поставил ва-банк на честность и посмотрел ей прямо в глаза. — Это самая большая глупость за всю мою жизнь, а она теперь надумала стреляться. Я у них там все перевернул вверх дном. И единственное, чего я теперь хочу — попытаться хоть что-то исправить.

— И когда ты вдруг решил заняться исправительными работами?

— Два дня назад. Если я не найду способ помочь им до сегодняшнего вечера, будет поздно. Больше тянуть нельзя.

— Не станет она стреляться, — презрительно сказала Пегги. — Если бы каждая женщина в порыве раскаяния пускала себе пулю в лоб, меня бы не было в живых по меньшей мере с июля месяца.

— Станет, Пегги, она — станет. Она бы уже умерла, если бы я ее вовремя не остановил, и умрет наверняка завтра утром, если я ничего не сделаю.

— И много ты готов для нее сделать?

Я все еще смотрел ей прямо в глаза.

— Я же сказал, что пытаюсь хоть что-то исправить.

— Ты имеешь в виду данную ситуацию.

— Я имею в виду все возможные ситуации.

Есть такие ситуации, где уже ничего исправить нельзя.

— Очень может быть. Но я постараюсь.

— То есть?

— Я не знаю, Пегги. Дело не слишком для меня привычное. Пока я пытаюсь делать только то, чего от меня хотят другие. Я же сказал — назови свои условия.

Пегги какое-то время молча на меня смотрела.

— Кто эта женщина?

— Ренни Морган. Ее муж преподает историю в колледже.

Но Пегги явно была сосредоточена на собственной персоне.

— И ты подумал, что уж кто-кто, а я наверняка делала раньше аборты. Конечно, именно так ты и подумал, или я не права?

— Ничего я не думал. Просто была надежда: а вдруг ты знаешь кого-то, у кого был аборт, или слышала о каком-нибудь специалисте.

— Ну а если и в самом деле слышала?

— Я уже говорил, что у тебя нет никаких причин оказывать мне услуги и, я так понял, до Ренни Морган тебе тоже особого дела нет — а может, она тебе и вовсе неприятна, я нс знаю. Одно тебе могу сейчас сказать — это мой последний шанс спасти ее от самоубийства, и я на все готов, лишь бы только ты мне помогла.

— Ты ее, наверное, очень любишь.

— Возможно, хотя мне это неизвестно. Ты знаешь специалиста, Пегги? Она выдержала паузу и сказала:

— Да, знаю. Мне самой пришлось его искать два года назад.

— Кто он?

— Я еще не решила, Джейк, стану ли тебе помогать.

— Послушай, — я постарался выжать из себя всю возможную и невозможную искренность, до капли, — тебе незачем лишний раз отстаивать свои позиции; я все понял И торговаться тоже не придется; ты сама себе выпишешь чек.

— Да, я могла бы, наверное, тебе помочь, — сказала Пегги, — этот человек, он все еще здесь, и он свое дело знает. Его обычная цена двести долларов.

Мне показалось, что будет не лишним подойти поближе, положить ей руки на плечи и, чуть подавшись вперед, заглянуть в глаза. Так я и сделал.

— А твоя? — с подобающей ноткой спокойствия и твердости.

— Знаешь, Джейк, цена ведь может оказаться очень высокой! Ты в отчаянии день или два, но я-то… у меня это длилось полных пятнадцать лет!

— Говори.