|
Тут же все видения пропали и сапфировый венец с его головы исчез. Сидор решил, что откроет книгу у себя в светелке. И тут услышал, как снизу зовет его бабка Наталка. Сидор затолкал книгу под рубаху (железные застежки неприятно царапнули холодом) и крикнул: – Иду! Он спустился с чердака и отрапортовал бабке, что один столб поставил. – Охти, свет ты мой, – сказала бабка. – А извозилсси как! Нешто вы, городския, все такия чамошныя? – Такие, бабуль, такие, – хмыкнул Сидор. – Поросята мы. Оторванные от корней. Ты мне баньку истопи и одежу приготовь на смену, а я сейчас сделаю звонок одному другу. И Сидор зарысил к себе в комнату. Там он заперся на крючок и вытащил книгу. Она была тяжелая и холодная, не потеплела, даже будучи у самого Сидорова сердца. Журналист положил книгу на стол и отомкнул железные застежки. Бережно раскрыл книгу на титульном листе. И обомлел. Потому что на пожелтевшей и хрупкой от времени бумаге было бузиновыми чернилами выведено: «Видения грядущего Конца Света и что засим воспоследует. Писано иуня шестаго числа …12 года по воплощении Господа нашего Иисуса Христа». – Сидор! – пронзительно прозвучал голос бабки Наталки. – Баня от готова! – Иду-у! – крикнул в ответ журналист. В голове его все плыло. Что это за книга? Откуда она у бабки? Кто автор? Выяснить все это можно было только одним способом – прочесть книгу. Но путается тут под ногами эта старушенция… – Иду! – повторил Сидор и огляделся отчаянно, ища, куда бы книгу спрятать. И не придумал ничего лучшего, как спрятать ее в баул со своими вещами. Он завернул книгу в майку, сунул на самое дно, сверху придавил диктофоном и фотоаппаратом. Застегнул сумку, еще раз огляделся и вышел из комнаты. Баню Сидор любил, но сейчас ему было не до блаженства с березовым веником в руках. Найденный артефакт жег ему разум. Поэтому он кое-как выкупался, натянул свежую одежду и вернулся в избу. А его уже ждала бабка Наталка. Сегодня она приготовила кулебяку, холодец из свиных ножек и напиток, который в деревне назывался «бардюжка» и был исключительно местного изготовления. Сидор съел кулебяку, отведал холодца, ополовинил кувшин с бардюжкой и после этого почувствовал себя несколько развязно. Не до такой степени, чтобы рассказать бабке про книгу, но чтобы хоть кое-чем поинтересоваться. – Бабуль, – заплетающимся языком спросил Сидор, – а че это за сундуки у тебя на чердаке стоят? – Какие сундуки? – удивилась бабка Наталка. – Д-деревянные. В количестве трех штук. – Святой Николай-угодник с тобой! Нету у меня никаких сундуков и сроду не было. Помстилось тебе. – Помстилось? – Помстилось. – Ну и ладно, – легко согласился Сидор. – Дай-ка мне еще бардюжки. Наевшись-напившись и таким образом окончательно утратив черты цивилизованной личности, Сидор отправился спать. Спал он крепко, снов не видел, но вдруг посреди ночи, когда еще и местные петухи не продирали глаз, его вдруг что-то словно толкнуло. Сидор открыл глаза. Темнота, почти осязаемая, пушистая деревенская темнота заполняла щелястую комнатушку, вливалась в окно и пахла сурепкой… Но в этой темноте был свет. И шел он из Сидорова баула. Журналист сразу протрезвел. Даже голова перестала болеть. – Книга! – прошептал он. Сидор относительно тихо соскользнул с пружинной старой кровати и босиком пошлепал к сумке. Хотя ночь была теплая, летняя, его ощутимо знобило. Негнущимися пальцами он расстегнул «молнию» на сумке. |
