Переход от Египта до Бомбея занял 2 недели. Николай много читает и живет так же, как и почти 600 матросов и офицеров фрегата. Великие князья – оба Георгии и оба мичманы – живут в том же режиме, что и их сослуживцы: они занимают маленькие каюты на корме, стоят наравне с прочими вахты, в любую погоду и в любое время суток питаются из одного котла с командой и в кают-компании сидят вместе с мичманами экипажа. Свита цесаревича, доктор и художник столуются за одним столом с офицерами, и лишь Николаю накрывают отдельный стол на четыре куверта. Одно место постоянно принадлежит ему, а три других занимают по очереди офицеры корабля. По очереди оказываются за его столом и августейшие мичманы.

11 декабря 1890 года русские корабли подошли к архипелагу соединенных друг с другом островов, на которых раскинулся гигантский Бомбей. Когда катер с гостями оказался у пристани, то Николай и его спутники сразу же поняли, что они попали в совсем иной мир: в огромном шатре-павильоне их приветствует губернатор Бомбея лорд Гаррис, генералы британской армии, члены Верховного суда, консулы Австрии, Франции, Италии, Испании, Турции, Швеции, Персии, Дании и множества других стран, а вместе с ними мусульманские шейхи, магараджи и раджи, правители и вожди бесчисленных индийских племен, усыпанные золотом и бриллиантами и окруженные местными и европейскими красавицами в парижских туалетах и туземных нарядах, не менее дорогих и изысканных. Во дворце губернатора Бомбея, на Малабарском холме, цесаревича удивило множество слуг, подобных безмолвным, хорошо смазанным механическим манекенам, и смешение экзотического Востока и рационального Запада, начиная от блюд и напитков и кончая интерьерами зал и комнат. На официальном приеме было более 600 приглашенных, но ни одного индийца среди них не было.

Путешествие по Индии заняло 50 дней – с 11 декабря 1890 до 30 января 1891 года. Князь Ухтомский подсчитал, что и началось оно на пятидесятый день после отъезда из Гатчины.

Николай и его свита пробыли в Бомбее четыре дня, а затем уехали к Эллорским пещерным храмам, где Николай и увидел настоящую Индию – оборванных, одетых в одну полуистлевшую набедренную повязку и даже совершенно голых людей, худых и изможденных, но улыбчивых и добрых, без страха подходивших к экипажам; увидел стариков-аскетов с дико всклокоченными волосами и бородами до пояса; увидел сонмы крестьян-землепашцев – «безобиднейший, безответнейший, крайне воздержанный, терпеливый, трудящийся и невежественный элемент края», как писал Ухтомский, которые «обликом, цветом одежды, вообще всякими неуловимейшими подробностями… напоминают русских крестьян». Он отметил также, что они, «несмотря на любовь к земле, плохо ее возделывают, небрежно пашут и не противодействуют появлению плевелов».

Осмотрев множество храмов и дворцов в Гуджарате, побывав в доисторическом Джодкуре – городе Рамаяны и Махабхараты, путешественники в ночь под новый, 1891-й год прибыли в Дели, а оттуда по железной дороге уехали в Лахор, напомнивший «родной Север», как записал князь Ухтомский. 5 января они осмотрели «жемчужину Индии» – мавзолей Тадж-Махал.

После этого были еще дворцы и города, залы приемов, шпалеры почетных караулов, пестрая форма различных полков британских и «туземных» войск, а еще – охоты и пляски баядерок, выступления фокусников и магов и… все чаще подступающая к сердцу тоска по России… Особенно сильной она стала, когда путешественники прибыли в Бенарес – «Рим индусов, самый священный их город и средоточие браминской учености», как называли его в то время европейцы. А князь Ухтомский удостоил Бенарес еще более пышной и торжественной тирады: «Бенарес! Имя, благоговейно повторяемое и чтимое сердцами сотен миллионов! Окаменелый прообраз страны, рядом с которым Дели – один день бытия обитающих над Гималаями богов!».