Путь на Запад: от Владивостока до Петербурга

Утром 11 мая 1891 года Николай прибыл во Владивосток. Весь город вышел встречать его, но из-за плохой погоды официальную торжественную встречу отложили на следующий день. 12 мая Николай сошел на русский берег и от пристани до специально сооруженной триумфальной арки шел по коврам, осыпаемый цветами. Десять дней провел Николай во Владивостоке. Он заложил первый камень в фундамент памятника исследователю Дальнего Востока, адмиралу Г. И. Невельскому; осмотрел казармы, присутственные места, музей, эскадру и портовые сооружения, а 18 мая заложил сухой док, названный его именем. Но самое значительное событие произошло в 10 часов утра 19 мая. В это время в двух с половиной верстах от Владивостока, в специально построенном роскошном павильоне, Николай высыпал на полотно Великой Транссибирской магистрали символическую тачку земли. Она была именно символической, ибо от Владивостока до павильона уже был проложен железнодорожный путь длиной в 2,5 км, и по нему к павильону прибыл специальный поезд, в котором Николай, его свита и местное начальство отбыли в город. Здесь Николай заложил первый камень в фундамент здания Владивостокского вокзала, после чего был устроен банкет на 300 персон в честь закладки Уссурийской дороги.

Была объявлена широкая амнистия осужденным, и 21 мая Николай выехал из Владивостока. Через 9 часов, проделав путь в 100 верст, он прибыл в село Никольское (ныне Уссурийск), а через 3 дня погрузился на пароход и двинулся на Амур. Прибыв в Хабаровск, Николай открыл там созданный по проекту академика Опекушина памятник графу Н. Н. Муравьеву-Амурскому. Из Хабаровска на пароходе «Муравьев-Амурский» он дошел до поселка Касаткинский, где произошла типичная для Сибири встреча. Когда Николай сошел на берег, чтобы немного размяться, его встретила небольшая шеренга конных амурских казаков и все жители поселка. Цесаревич велел дать казакам денег «на чарку», и Н. Д. Оболенский передал их поселковому атаману. А далее, как писал Ухтомский, «чарки эти оказались настолько больше обыкновенных, что провозгласить желанную здравицу хватило на все наличное население поселка! Песни и хоровод без кавалеров продолжались до извещения с парохода, что Его Высочество изволил лечь почивать. Дети так и уснули на берегу, у ног матерей, а взрослые все время поддерживали костры, пока пароход не отвалил от берега».

Так же встречали и провожали цесаревича на всем его пути по Сибири. Миновали казачьи станицы Иннокентьевскую, Поярковую, Константиновскую и другие. В них Николаю демонстрировали свою удаль казаки, но особенно поразили его 10-летний казачок Влас Тюменцев, проскакавший на коне стоя на голове, и вахмистр Коренев, преодолевший на коне больше 100 верст и прибывший в Благовещенск раньше парохода. понравились цесаревичу и мальчики-инородцы, успешно учившиеся в гимназиях и семинариях, а более всего запомнил Николай, как с высоченного утеса на берегу Амура, видного за 50 верст, забравшиеся туда казаки, прощаясь с ним, бросили вниз сразу сотню белых фуражек, и это показалось Николаю и прекрасным, и трогательным. А потом на две тысячи верст протянулись берега, покрытые тайгой, и лишь незадолго до Нерчинска вновь пошли казачьи станицы, где его снова встречали мальчики-наездники, праздничные церковные службы и толпы парадных казаков и казачек, выходивших к нему с хлебом-солью и букетами полевых цветов…

Забайкалье поразило Николая отремонтированными мостами и дорогами, чисто убранными станицами и селами, разукрашенными цветами и флагами, торжественными въездными арками. На каждой остановке его встречали атаманы станиц, наказные атаманы, воинские и гражданские начальники, духовенство и толпы празднично одетых людей. Николай награждал начальство собственными портретами, золотыми и серебряными часами и портсигарами, принимал строевые рапорты и маленькие парады пеших и конных казачьих частей.