— Говорит доктор Шайю… Соедините меня с дежурным врачом… А! Это вы, Дюрюн. К вам поступил юноша, пострадавший в аварии, Эрве Корбино.

Из трубки до Люсьена доносилось невнятное бормотание, которому, казалось, никогда не наступит конец.

— Понятно… понятно… Да… Но у него есть шансы?.. Благодарю вас. Извините меня.

Доктор положил трубку. Оставалось ждать приговора.

— Дела не блестящи, мой бедный Люсьен. Травма черепа, правда, не очень тяжелая. Но грудная клетка раздавлена. Вот это вызывает серьезные опасения. Могут возникнуть осложнения.

— Это надолго?

— Надолго? Откуда мне знать. Счастье еще, если он выживет! Люсьен… Люсьен, тебе что, плохо?

Голос отца звучал все глуше и глуше. И вдруг Люсьен вовсе перестал его слышать.

Люсьен совсем не спал, несмотря на то, что отец заставил его принять снотворное. Но рано утром, когда доктор на цыпочках пришел удостовериться, что Люсьен не заболел, он притворился крепко спящим. Он не шелохнулся, когда доктор проверил его пульс, пощупал лоб. Силы совершенно покинули Люсьена, их не хватило даже на то, чтобы произнести самые банальные фразы: «Мне лучше… Нет, нигде ничего не болит… Не знаю, что на меня нашло…» Он ощущал необходимость побыть одному, чтобы продумать начинавшуюся партию. Он чувствовал, что ему все время придется блефовать, словно заядлому игроку в покер.

Услышав шум отъезжающей машины, он спустился в столовую. Мысленно он уже составлял список неотложных покупок: самый обычный блокнот, зубная щетка, зубная паста, мыло, губка, полотенце, зеркало, свечи, спички и еще продукты — консервированные сардины, тунец, мясная тушенка, а главное — хлеб и минеральная вода, словом, все то, что берут с собой на спасательное судно, и, несмотря на охватившую его тревогу, он испытывал что-то вроде острой радости при мысли, что они с бабенкой превратились в своего рода Робинзонов. Эта девушка, о которой он совсем ничего не знал, стала теперь его товарищем по несчастью: оба они терпели бедствие. Он ее ненавидел и вместе с тем в какой-то мере дорожил ею, ибо от нее зависело их спасение. Он пойдет в универмаг на бульваре Жюля Верна, где его ни разу не видели. На багажнике мопеда без труда уместятся все пакеты. Если ей понадобится еще что-нибудь, пускай скажет. Он сделает для нее все, лишь бы вырвать у нее обещание молчать. Он подсчитал, что до начала занятий остается три дня. Время поджимало. Переговоры наверняка окажутся долгими и трудными, но другого выхода нет.

Он торопливо заканчивал завтрак, когда старая Марта принесла ему газету «Уэст-Эклер».

— Ну и натворил делов ваш приятель! Читайте!

Ужасное столкновение… Серьезно пострадал… На снимке две искореженные машины и рядом — короткая заметка, из которой Люсьен, пробежав ее глазами, не узнал ничего нового. Другой пострадавший, некий Жюльен Мае, тридцатипятилетний маляр, отделался легкими ушибами.

— Как подумаю, мсье Люсьен, что вы могли бы оказаться рядом с ним! Такой красивый мальчик! И вероятно, навсегда останется калекой… Ужасно. Мне так жаль его бедную мать.

Самое время бежать, чтобы положить конец ее причитаниям.

— Вы уже уходите, мсье Люсьен?

— Кое-что надо купить, а потом зайду к Корбино…

Великолепный предлог — Корбино! Это, конечно, ужасно, но зато очень удобно! Он пересчитал свои деньги. Должно хватить. А в случае необходимости он возьмет из ящика, где отец всегда оставлял несколько стофранковых купюр. Погода стояла вполне сносная. Небо закрывали облака, но тротуары были сухие. Он решил еще раз проехать мимо того места, где произошла авария.