– Вы хотели посмотреть документ? – сказал Бакли и протянул лист бумаги в пластиковом пакете. – Это ксерокопия, можете взять с собой.

Лист был исписан с обеих сторон не очень ясным почерком, разобрать отдельные слова было трудно, Алкин не стал и пытаться, стараясь понять общий тон документа и недоумевая по поводу того, почему главный констебль Диккенс (именно он, скорее всего, писал эту бумагу) не воспользовался пишущей машинкой, наверняка была у него такая в участке.

Текст документа повторял то, о чем вчера рассказала Сара, разве что написано было канцелярским стилем, без эмоций, и невозможно было понять, как отнесся лично Диккенс к тому, чему стал свидетелем. Но документ содержал еще кое-что, о чем Сара не говорила – адреса потерпевших. Был там, естественно, адрес и самого ученого. Подняв взгляд на внимательно следившего за ним Бакли, Алкин спросил, стараясь, чтобы в его голосе не прозвучало лишнее в данных обстоятельствах волнение, которое он почему-то уже испытывал, еще не получив ответа на заданный самому себе мысленный вопрос:

– Прошу прощения, нет ли у вас карты Бакдена?

И добавил для ясности:

– Наверно, названия улиц не менялись за прошедшие семьдесят лет?

Бакли молча вытащил из-под папок сложенную вчетверо карту и протянул Алкину. Карта оказалась новой, выпуска 2005 года, с обозначением сооружений, которых в 1936 году не было в помине. На обороте Алкин нашел, как ожидал, алфавитный список улиц с обозначением квадрата их расположения на карте. Взял со стола, не спросив, чистый лист бумаги и ручку, переписал названия и координаты, ощущая макушкой пристальный взгляд главного констебля, а спиной – взгляд Сары. Отметил на карте нужные места, написал рядом с каждой точкой даты, внимательно изучил плоды собственного творчества и положил карту на стол. Бакли вытянул шею, Сара подошла и встала сбоку, наклонившись, чтобы лучше видеть.

– Обратите внимание, – сказал Алкин. – Кэп Коффер был первым пострадавшим, его дом находится ближе других к дому Хэмлина. Дальше всех расположен дом, где жил Коллинз, последний из пострадавших.

– Точно! – воскликнула Сара. – Тайлер, почему мы с тобой не обратили на это внимание?

Алкина кольнуло это обращение, он не хотел видеть, каким взглядом Сара смотрела на своего жениха (жениха, да, тут и слепой бы заметил).

– Ну… – протянул Бакли. – Похоже, что так. И что? Может, и Диккенс обратил на это внимание, но не написал в отчете, потому что… Да потому, что это ничего не объясняет! Коффер жил ближе всех – от этого понятнее, как он оказался заколот, если дом был заперт со всех сторон? Дальше всех жил Коллинз, и что?

– Это странно, вам не кажется? – пробормотал Алкин, обращаясь скорее к Саре, чем к Бакли.

– Да, – сказала Сара, – кажется.

– Нет, – буркнул главный констебль, – не кажется.

– Алекс, – Сара обернулась к Алкину, – расскажите Тайлеру то, что вы вчера не успели рассказать мне.

– Дорогая, – сказал Бакли, и Алкина кольнуло ощущение неприязни к этому уверенному в себе человеку, – из твоего пересказа я ничего не понял. Не думаю, что пойму что-то из рассказа господина Алкина. Но готов выслушать. Только не здесь, хорошо? Я проголодался, и наш гость, наверняка, тоже.