Добежав до Каменноостровского моста, я остановился, вытащил трубку Хиппы. Крышку, под которой было защитное устройство, больше не нужно было открывать, выдвигая антенну — она отломилась напрочь. Я нажал подряд три единички, чтобы посмотреть сочетание клавиш для обезболивающего укола, но дисплей горел ровным голубым холодным светом, и никакая информация на нем не появлялась. Трубка не работала. Я сунул ее в карман и хотел уже отправиться потихоньку в аптеку, как вдруг в пяти метрах передо мной резко затормозила повернувшая на набережную машина. Запрещенное испокон веку для парковки место. Все четыре двери машины открылись практически одновременно. Я не стал ни о чем размышлять и побежал по мосту. Это было направление против движения автомобильного потока. Если это были враги, то им надо было или бежать за мной следом, или ехать до ближайшего места разворота — там, где меня спас патруль. Конечно, если машина была угнанная, они могли повернуть прямо здесь — им ничто не грозило. Датчики движения дороги фиксировали только номер машины, и личность ее хозяина. Я оглянулся. За мной бежали. Их было шестеро. Я поднажал и припустил изо всех сил.

ЧАСТЬ ТРИДЦАТЬ ШЕСТАЯ

Я припустил изо всех сил, инстинкт самосохранения гнал меня. Я знал, что если сумею преодолеть сто восемьдесят метров моста и еще пятьдесят по набережной, мимо Оранжерей принца Ольденбургского, то у меня есть шанс. И очень даже неплохой шанс. Если я нырну в ночную мглу Каменноостровского парка, то найду, где укрыться. Остров я, слава Богу, знал, как свои пять пальцев. Надежда придавала мне силы, которых, казалось, уже совсем не осталось. Вот уже, середина моста, сейчас бежать станет легче, вниз — все-таки не вверх. Правда, не только мне станет легче. Сзади я слышал усиливающийся топот догоняющих меня преследователей. Затем что-то толкнуло меня в плечо, я подумал, что — всё, каюк, догнали, схватили, сгикнулся Скиталец, но нет, показалось, никто меня не держал, я дернулся еще быстрее, услышал, как у самого уха что-то просвистело, и понял, что я ранен, в меня стреляют. Я согнулся и понесся противолодочным зигзагом — от перил до поребрика и обратно. Я не знал, как далеко от меня враги — сейчас не было времени и возможности оглядываться: в начале погони, пока сатанисты выходили из машины и разгонялись, я сумел заработать небольшую фору, и я надеялся, что хотя бы сохраняю ту же дистанцию, что прежде. Если расстояние между нами меньше пяти метров, то стрелок рисковал попасть в своих, если не остановится и не прицелится как следует. Я добежал до конца моста. Заворачивая, глянул через плечо — до преследователей было метров двадцать, не меньше. Проскочил мимо церковного дома, стоящего на углу, мне так часто приходилось в нем дежурить. Там ночевал сторож, но он не был вооружен, вдвоем мы не справились бы с шестерыми врагами, и я оказался бы в западне, затащив в нее при этом безвинного человека. Я пробежал мимо Оранжерей и с облегчением скрылся в темноте парка. Топот стал слышен слабее. Я вихлял между деревьями, добежал до русла ручья, через который перекинулся Горбатый мостик и прыгнул вниз. Скрючился под мостиком и услышал, как через несколько мгновений что-то прогрохотало сверху.

Прошло несколько минут я слегка отдышался и рискнул, прикрыв шалашиком ладони подсветку часов, взглянуть на циферблат. С моего выхода из дома не прошло и получаса, а столько всего, однако, произошло. Я коротко поблагодарил Божию Матерь, что в который раз уже сохранила мне жизнь в свой Праздник, подивился тому, сколько во мне сил.