|
- Итак, - просто сказала королева, - показывайте. Бассенж, почтительно склонив голову, положил на стол перед королевой обтянутый черным бархатом футляр. Констанция открыла футляр и придвинула его поближе к глазам Марии-Антуанетты. Та не сдержалась и восхищенно воскликнула: - Какая прелесть! Ожерелье сверкало и переливалось поистине волшебным блеском.Мария-Антуанетта достала его из футляра и положила на руку. Бемер и Бассенж радостно улыбались. - Ваше величество, это ожерелье достойна носить только одна женщина в мире - вы, - произнес Бассенж своим тонким голосом. Королева ничего не ответила, целиком поглощенная осмотром украшения. На лице же графини де ла Мотт, стоявшей за спиной Марии-Антуанетты, Констанция заметила какое-то странное выражение. У Констанции появилось такое ощущение, что статс-дама, мадам де ла Мотт, уже знает, чем все закончится. - Сколько же оно стоит? - спросила королева. Бемер и Бассенж смущенно переглянулись между собой. - Минимальная цена, которую мы хотели попросить за него - один миллион шестьсот тысяч франков, - ответил Бемер. Королева удивленно подняла брови. - Сколько? - Миллион шестьсот тысяч, - робко повторил Бемер. - Простите, ваше величество, но мы не можем продать его дешевле. Бриллиантов такой чистоты вы не найдете в Европе. А оправа сделана из материала, привезенного из Южной Америки. Мы трудились над ним несколько месяцев. Королева еще долго не могла скрыть своего восторга и восхищения, вновь и вновь перекладывая ожерелье с руки на руку. - Да, - наконец, произнесла она, - вы можете гордиться этим украшением. Иногда даже не верится, что такое можно создать человеческими руками. И, пожалуй, оно стоит тех денег, которые вы за него просите. Мария-Антуанетта положила ожерелье назад в футляр и, закрыв его, отодвинула от себя. - Ну, что скажете, Женевьева? Неожиданностью для Констанции было то, что ее величество обратилась к графине де ла Мотт по имени. Степень доверия, которую испытывала королева по отношению к статс-даме госпоже де ла Мотт оказалась для Констанции намного выше, чем она ожидала. Впрочем, вопрос с бриллиантовым ожерельем для Констанции не имел особого значения, поскольку единственное, чего она добивалась в этом деле - просто продемонстрировать ее величеству настоящее произведение искусства. Насколько бы велико ни было влияние графини де ла Мотт на Марию-Антуанетту, решение приходилось принимать самой королеве. Графиня де ла Мотт, не обращая внимания на затаивших дыхание Бемера и Бассенжа, спокойно ответила: - Разумеется, ожерелье достойно вашего величества. Однако я бы попросила не забывать вас о сложном положении, в котором находится наша казна. Во-первых, в Европе неспокойно, во-вторых, ваш супруг проводит реорганизацию французской армии и флота. Мы строим новый порт в Шербурге, на все это требуются большие расходы. И потом, стараниями некоторых не в меру ретивых журналистов у народа сложилось неверное представление о расходах королевской семьи. В общем, на вашем месте, - подытожила графиня де ла Мотт, - я бы воздержалась от покупки столь дорогой вещи. Королева задумчиво откинулась на спинку кресла. - Что ж, в ваших словах, графиня, немалая доля правды. На эти деньги лучше построить лишний боевой корабль. Ювелиры не скрывали своего разочарования. И в самом деле, их можно было понять - ни кто иной, кроме королевы, не мог позволить себе такую покупку. |
