Смуглое личико Деллы Джин побледнело.

– Владыки Пустоты! Они сожгли свой мир… просто сожгли планету… – прошептала лингвист в потрясении. Ее браслеты отозвались похоронным звоном.

– Именно так. Хотя, если позаботиться заранее, нейтрализовать катализатор не очень сложно. Нет, не сложно… – Физик с грустью усмехнулся. – Если бы у нас нашлась машина времени… пусть даже совсем примитивная, вроде описанной у Герберта Уэллса…

– Если бы нашлась, то что? – спросил Тревельян.

– Ну, достаточно вывести на орбиту небольшой генератор с излучателем, собрать который я берусь за пару дней. Устройство направит поток энергии из Лимба в нужные точки поверхности, инициируя распад симхалла – с полной гарантией, независимо от его состава и структуры. Конечно, хранилища и все живое, что в них найдется, тоже будут уничтожены, но полагаю, это невысокая цена.

– Что-то подобное уже делали? – Ивар откинулся на спинку кресла, не спуская с физика глаз. – Я имею в виду этот поток энергии из Лимба и последствия, описанные вами.

– Делали и делают. Как, вы думаете, перезаряжаются метатели плазмы на наших кораблях?.. Там, конечно, техника сложнее… много сложнее… собрать боевой генератор я бы не рискнул…

– И не надо. Все равно у нас нет машины времени, и вряд ли кто-нибудь ее создаст. – Прикрыв глаза, Тревельян с минуту размышлял, укладывая в памяти все, что рассказали Деверо и Рудин. Затем проговорил: – Благодарю вас обоих. С тем, что здесь произошло – я имею в виду физический аспект, – мы разобрались. Мои поздравления, Всеволод! Жаль, что у Деллы успехов меньше.

– Социолингвистика сложнее физики, – заметила Делла Джин, грациозно соскользнув с дивана.

Они направились к выходу. Черноволосая головка лингвиста едва доставала Рудину до груди. Рядом эта пара была похожа на длинноногого журавля и пеструю птичку из райского сада.

Дверь закрылась. Тревельян, устроив подбородок в ладони, глядел в туманный экран терминала. Мрачные видения плыли перед ним: опустошенные миры, покрытые льдом океаны, развалины городов, диск бледного солнца над опаленными скалами, ядовитый песок, что светится по ночам, безлюдье пустыни и тишина, кладбищенская тишина… Ледяной Ад, Руины, Пепел, Горькая Ягода, Рухнувшая Надежда – планеты, где Фонд совершил ошибку, допустив, чтобы их обитатели истребили друг друга либо задохнулись в собственных отходах. Но за катастрофу на Снежной Фонд не нес ответственности, здесь ошибка свершилась так давно, что в те времена на Земле кремневый нож считался вершиной прогресса.

Слабое утешение, думал Тревельян. Сохранить планету, спасти ее жителей, помочь им выбраться из тупика, одарить технологией звездной эпохи – вот достойная цель! Это было бы так замечательно, так чудесно! В определенном смысле, искупление прошлых ошибок – таких, как Руины и Горькая Ягода… Но не сам ли он сказал: у нас нет машины времени, и вряд ли кто-нибудь ее создаст?.. Да, сказал, но разве это не лукавство?.. Когда-то, в далекие, очень далекие времена, Древние расправились с Хтоном, забросив планету и ее светило в будущее, в Провал меж галактических ветвей, во тьму и холод пустоты… Планету и звезду! За сотни тысяч или миллионы лет! Бесспорно, даскины властвовали над временем! Он видел это, он ведь был на Хтоне!

«Мы оба там были, – напомнил о себе Командор. – И когда я вспоминаю этот гнусный мирок, мне хочется выпить. Есть тут коньяк? Или хотя бы виски?»

«Не знаю», – ответил Ивар, с досадой поморщившись. Старик мешал его раздумьям.