– Эта встреча, ньюри консул, слишком задержалась, – произнес Первый Ветер, ерзая на подушке. – А зря, зря! В нашем собрании лишь мы двое принадлежим к человеческой расе. Вы, обитатель Земли, и я, увидевший свет на Йездане… Пора бы нам обменяться мнениями по некоторым вопросам. Без посторонних.

– И что же вы хотите мне сказать как человек человеку? – полюбопытствовал Тревельян, перейдя на язык кни’лина. Он владел им в совершенстве.

– Если разжег костер, смотри, куда улетают искры – так заповедано Серооким в его священной Книге. Сожалею, но сейчас искры летят не в ту сторону. Не от вас ко мне, как можно было бы надеяться, а к волосатому монстру, чья пасть шире подушки под моим седалищем. Хорошо ли это?

– Нехорошо, – кивнул Тревельян, испытывая острую неприязнь к собеседнику. «Не просто павлин, а павлин – интриган и эгоцентрист!» – подумалось ему. Но вслух он сказал: – Однако я прошу ньюри уточнить свои желания. Они, в конце концов, тот ветер, что несет искры.

– Именно так. – Первый Ветер поиграл бокалом, отодвинул сосуд, придвинул снова, погладил гладкое стекло и, наконец, промолвил: – Это существо из стасиса, Найт Ракасса… Что с ним делать? Вряд ли он захочет провести жизнь здесь, среди льдов, снегов и тягостных воспоминаний… Вы согласны?

– Да.

– Как наш глава вы могли бы посодействовать, чтобы комиссия направила его в тот мир, где он приобщится к цивилизации. Разумеется, не к четвероруким и не к роботам лоона эо, а на планету подобных ему людей. На Землю, Йездан либо одну из ваших или наших колоний.

– Разумная мысль, – согласился Тревельян. – Но должен разочаровать вас – комиссия таких полномочий не имеет. Ее задача выполнена, цель достигнута, работа завершена. Мы, четверо ее членов, больше не представляем свои миры и вышестоящие институты, пославшие нас, и не имеем права принимать совместные решения.

Первый Ветер с удивленным видом пожевал губами и прищурился.

– Вы, ньюри консул, отлично владеете языком моих предков. Если бы не избыток волос, вы могли бы сойти за аристократа-похарас или ни из самых высших… Ваше произношение безупречно! Но в данный момент я вас не понимаю.

– Вопрос, поставленный перед комиссией, был таков: вскрывать или не вскрывать стасис. Мы разрешили его в полном согласии, достигнув тем самым поставленной перед нами цели. Все остальное уже не касается нашего собрания. Разве не так?

Кни’лина, особенно из клана ни, были большими формалистами, инструкции вышестоящих считались у них святыней. Минуту-другую Ивар с интересом наблюдал, как борьба в душе Первого Ветра отражается на его лице: недоумение, понимание и, наконец, досада.

– Вынужден согласиться, ньюри консул, – прошелестел он. – Давать совместные рекомендации мы более не можем. Но это открывает путь к частным инициативам, не правда ли? Вы не будете возражать, если Найт Ракасса улетит на Йездан? Конечно, по собственной воле?

«Пожалуй, хватит мучить этого павлина!» – усмехнувшись, решил Тревельян. Он поднял бокал, сделал несколько глотков тецамни и закусил соленой травкой. Затем произнес:

– Вы хотите знать, что случилось в этом мире, и надеетесь, что Найт Ракасса поведает вам о каких-то тайнах, связанных с катастрофой. Я понимаю, ньюри, понимаю… Я ксенолог, и история Йездана мне известна. Было время, и ваша цивилизация стояла на краю гибели… Отсюда интерес к подобным проблемам – я бы сказал, несколько болезненный.

Первый Ветер безмолвствовал, только по щекам его катались желваки. Почетный знак воина – рана, нанесенная в бою пронзившей грудь стрелой.