Так что Младший был сосредоточен, зол и очень, очень внимателен к деталям. Полицейских отрядили прочесывать отвесные склоны ущелья на предмет найти точку (или точки), с которых стреляли. Сотрудники службы безопасности отеля получили приказ проверить записи сканеров слежения в окрестностях той секции хранилища, где Рис держал свое снаряжение, и саму секцию. Детальную экспертизу собственно снаряжения отложили на потом: не для полевых условий работёнка.

Прилетевший с Младшим медик, сухопарая дама отчаянно неприступного вида, коротко похвалила манипуляции, проделанные Мелиссой с рукой Хаузера. Потом, неодобрительно покачивая головой, вплотную занялась девушкой.

Десять минут спустя обоих пострадавших загрузили в коптер Младшего, и в сопровождении ещё трёх машин доставили в отель. Там, в подземной клинике, бицепс Риса окончательно привели в порядок – рана, по счастью, оказалась несерьёзной. Спору нет, очень колоритно, но ничего по-настоящему страшного.

С Мелиссой всё оказалось далеко не так радужно: в выбитой коленной чашечке обнаружились две крайне неприятные трещины. Это если не считать многочисленных ушибов, гематом и глубоких, рваных ссадин. Голову и лицо спас шлем, а вот остальное… впрочем, внутренних повреждений не оказалось, даже рёбра уцелели. Повезло.

А человек, который назначил Рису встречу на Руби, так и не вышел на связь.

Глава 2

Это было бы смешно. Серьезно, было бы. И даже, наверное, было – для стороннего наблюдателя. Рис Хаузер не смеялся, даже над собой и даже втихомолку. Сегодняшние события начисто отрубили ему – пусть временно – чувство юмора.

Из зеркала на него мрачно взирал лохматый полуголый тип с внушающей уважение мускулатурой, натягивающей золотистую кожу на напряжённых плечах и скрещенных на груди руках. Ещё одна особенность Аделаиды: оттенок кожи был один на всех. Не считая новичков, конечно, но даже у них рождались дети с тем, что когда-то, на Старой Земле, именовалось «голливудским загаром».

Тип в зеркале расцепил, наконец, руки, потёр покрытые «трехдневной» щетиной щёки, поджал губы, зачем-то оттянул в сторону уголок правого глаза и зло раздул ноздри тонко очерченного носа. Даже сейчас общее впечатление рокового красавца портили только глубоко посаженные глаза: накрепко запертая внутри ярость наполняла их чернёным серебром.

Так, что у нас в активе? В активе у нас то, что Рис Хаузер всё ещё жив, несмотря на серьёзные усилия в противоположном направлении, предпринятые неким неизвестным или неизвестными. Правда, заслуги самого Риса в этом не так много, как хотелось бы. Если бы не джокер, не вынутый даже, а выдранный из рукава Мелиссой Тевиан, сейчас отдельные части мистера Хаузера вылавливали бы ниже по течению Стикса. Или не вылавливали. Тот самый случай, когда закрасить проще, чем отскрести. И это, пожалуй, уже пассив.

Также (и даже в первую очередь) в пассив следовало записать саму попытку разобрать его на составляющие. А тут ещё Диксон, черти бы его драли, не соизволил проявиться.

Хотя встреча всё равно не состоялась бы. Не тот человечек (и не в тех обстоятельствах) Диксон, чтобы афишировать знакомство с ним. А сам Рис оказался сейчас под колпаком таким плотным, что это почти мешало дышать. На всём пути из клиники в номер его, не особенно скрываясь, передавали от одного сотрудника службы безопасности другому. И можно было нисколько не сомневаться: все его контакты будут рассмотрены в такой микроскоп, что ну его на фиг.