Отражение повеселело, глаза заискрились синевой. А то, что рубашки без рукавов (регенерационный комплекс на бицепсе теоретически можно засунуть в рукав, но видок будет ещё тот) в его гардеробе нет – так на то и служба доставки. И не просто доставки. Побеспокоим-ка мы Младшего.

Полчаса спустя один из лифтов внешнего кольца номеров четвертого яруса открыл двери и выпустил в коридор целую процессию. Впереди, с вычурной корзинкой «хрустальных» бегоний в правой руке, шествовал мистер Хаузер собственной персоной. Полурасстегнутая белоснежная рубашка без рукавов являла миру грудь, в меру заросшую жёстким курчавым волосом, и регенератор на левом бицепсе.

Чуть позади скользил охранник. Ещё один пристально наблюдал за каждым движением съёжившегося, обильно потеющего официанта, направляющего движение тяжело нагруженного сервировочного столика. Заполняющие его яства на скорую руку собрал личный повар Хельгенбергеров, задачу которому Том-Младший поставил сам.

Рис отдавал себе отчёт в том, что его образ мыслей и действий ощутимо отдает паранойей, но предпочитал перестраховаться. Что характерно, Младший ничуть не удивился просьбе. А если и решил, что постоялец поехал крышей, то мнение своё засунул так глубоко, что справедливо гордящийся своим умением читать по лицам Хаузер ничего не заметил.

Третий секьюрити, неспешно прогуливающийся по коридору, спокойно кивнул и прикоснулся к сенсору рядом с дверью номера 4169.

– Да! – произнес слегка искажённый динамиком голос Мелиссы.

– Обслуживание в номер, мисс Тевиан! – отозвался Рис, становясь так, чтобы с гарантией попасть в поле зрения камеры.

Замок пискнул, и дверь отъехала в сторону.

Официанта и охранников Рис не пустил дальше порога. Незачем кому-то видеть, как он принюхивается к окружающему пространству. Принюхаться, кстати, было к чему.

Всё время знакомства ему не давал покоя тонкий аромат, исходивший от волос Мелиссы. Было в нем что-то очень знакомое, связанное с лучшими воспоминаниями. Понять бы только, с какими.

В номере аромат ощущался отчетливее, и Рис вспомнил. Тётушка (точнее, двоюродная бабушка) Клодия, единственная в семье, кто не только одобрял его представления о жизни, но и всячески развивал и поддерживал их, любила добавлять в чай разновсяческие травки. В частности, лимонную мяту. Мелисса… ну конечно!

– Я на террасе, Рис. Проходи.

Хаузер пересек номер, небольшой по сравнению с его собственным, но весьма уютный, и вышел на террасу, заполненную цветами в горшках и деревьями в кадках. Все номера внешнего кольца, на каком бы ярусе они ни располагались, имели такую, оправдывая название отеля.

Четвертый ярус считался уже фешенебельным. И пусть номер состоял из всего одной, хоть и очень просторной комнаты, постоялец внешнего кольца четвертого яруса мог выбрать время года для террасы. Мисс Тевиан предпочла весну. Фрезии и нарциссы, тюльпаны и гиацинты заполняли терракотовые чаши, а над всем этим великолепием царили цветущие апельсиновые и лимонные деревца. Жаркое солнце нагрело пол, выложенный узорными плитками. Сонно гудели пчелы.

Принесённая корзинка с бегониями вдруг показалась Рису неуместной, но Мелисса… Мелисса пришла в почти детский восторг и даже попыталась привстать с шезлонга. Пришлось, отставив корзинку, собственноручно пресекать непотребство: вставать девушке явно не стоило. По сравнению с массивным агрегатом на колене вытянутой девичьей ноги, комплекс на его бицепсе сошёл бы разве что за банальный пластырь.

Девушка была одета странно. Просторные шорты – почти новые (не позднее прошлого сезона) и довольно дорогие – совершенно не сочетались с мужской рубахой, дешёвой и сильно поношенной.