Кому-то понадобились, во-первых, исправные корабли известных джентлей – без самих джентлей; и, во-вторых, молодые члены экипажей этих кораблей.

Вернувшемуся на «Хвост Трубой» предельно вымотавшемуся Алю приходило в голову только одно объяснение произошедшего. Старая Лотта права… была: молодежь, пусть даже самая ушлая, внушаема. У оранжерейных цветов и сорняков, выросших на помойке, совершенно разный жизненный опыт, но только-только пробившиеся ростки тех и других можно… эээ… перепрофилировать. В отличие от «взрослых» экземпляров.

А где хороши юнцы с их пластичностью? Правильно, на войне. Даже если (если – в особенности!) это не их война. Юнец редко задаётся вопросом «зачем?», ещё реже вдумчиво анализирует ответ, и тем удобен. Удобен для тех, кто хочет использовать его как пушечное мясо. Интересно, что пообещали мальчишкам? И (а вот это гораздо важнее!) их капитанам?

Наверняка, что-то исключительно вкусное. Настолько, что молодежь отправили – куда? Настолько, что люди, по определению не слишком доверчивые, допустили или не отследили постороннее вмешательство в работу систем жизнеобеспечения кораблей – а умница Дон утверждает, что сделать это примененным способом можно было, только находясь внутри. Значит, на борту побывали посторонние. Даже у страдающей (или наслаждающейся) манией преследования Старой Лотты.

Добавьте к этому попытку расстрела никому не мешающего корабля, которая вполне удалась бы, если бы не хмурая настойчивость Ланы. И когда через два дня после отправки девчонки на планету сигнал прервался, а на адрес капитана Силвы упал пакет с записью этих самых двух дней, он даже не удивился. Расстроился – да. Разозлился – само собой. Но не удивился. И в нарушение всех договорённостей решил не дожидаться истечения трёх суток. Сутки подождал, а дольше не стал. Просто не смог.

Потому, хотя бы, что немногочисленная оставшаяся в кораблях и погибшая там же молодежь обладала, в подавляющем большинстве случаев, одной и той же отличительной особенностью. Не про всех капитан Силва наверняка знал, что им доводилось служить в Галактическом Легионе. Не про всех. Но, говорят, один раз – случайность, два – совпадение, три – статистика… здесь было больше трёх. Существенно больше. И «Шрам» решился.

И ничуть не удивился, когда ему пришёл вызов с адресного кода мало того, что незнакомого – не отслеженного даже Доном. И когда человек в форме Галактического Легиона, с неприметным лицом и полковничьим зигзагом на левом плече, коротко потребовал назваться, не удивился тоже.

Утро началось как обычно. Разумеется, общий подъём командира базы не касался, но сегодня разлёживаться не было никакого интереса. Поэтому к началу первого блока физподготовки Крейг опоздал совсем чуть-чуть, о чём немедленно пожалел. Не о «чуть-чуть», а об опоздании, как таковом. Поскольку посмотреть, определённо, было на что.

В узком проходе между монастырской кладовой и трапезной, на высоте двух человеческих ростов, упираясь ногами, разведёнными почти в полную горизонталь, в стены строений, сидела в воздухе Катрина Галлахер. Никаких неудобств она, выполняющая в данный момент наклоны в стороны, явно не испытывала. Более того, девица размеренно вещала о необходимости иметь не только сильные руки, но и крепкие ноги – и даже намека на одышку не слышалось в ровной, спокойной речи. Энтузиазм прочих участников разминки превышал не только обычные показатели, но даже и самые радужные ожидания командира базы «Шекспир».

Позднее, уже после завтрака, проглоченного в привычном, но сегодня почти досадном, одиночестве, Крейг загодя явился на первую тренировку по фехтованию.