— Куда теперь? НА торги? — с надеждой уточнила я наш маршрут.

Мне хотелось увидеть, как это все происходит, как выбираются участки, как за них идет спор. Кое-что я нашла в сети Охаса, но цены, даже примерные выставленные там за пустынные участки, были просто запредельными. И того, что досталось мне как возмещение психический травмы после общения с хроном, явно не хватит даже на кусок в пустыне. Выслушав мои опасения, Лэксар заверил меня, что они все это время в космосе тоже не зря болтались и тоже имеют немалый счет. Но после того, как я спросила на что нам этого счета хватит, мой муж резко перевел разговор на другую тему. Это меня настораживало, я не любила неопределенность.

— Да, сейчас на аукцион.

Обняв меня за талию, Лэксар неспешно повел в сторону самой большой пирамиды, стоящей в центре города на площади. Возле нее даже на улице толпился разномастный народ.

— А почему мы не торопимся?

— Потому что торги уже окончены и нужный нам участок куплен, — вот после этих слов я встала истуканом посреди движущейся толпы. — Я знаю, ты злишься на меня за это, Астра, но по-другому я не могу.

— Может, объяснишься, наконец. Почему мне никогда нельзя ни о чем знать? — я обиделась.

Я не понимала его действий. Почему так, не доверяет мне, что ли?

Подхватив меня под руку, Лэксар завернул в какое-то кафе. Интерьер тут был простенький: темные полы и стены, какие-то несуразные картинки, висящие над барной стойкой, красные светильники, дающие, на мой взгляд, слишком мало света. Не удивило и меню зависшее голограммой над пластиковой поверхностью стола. Что-то щелкнув, мой орш сделал заказ. Я же не сводила с него тяжелого взгляда. Не открутится, пусть объясняется.

— Малышка моя, не надо так на меня смотреть, — он устало потер изуродованную шрамами щеку. — Я и так знаю что виноват, но ты так расстроилась, когда увидела те участки выставленные на сайте и цены на них. Я не хотел, чтобы в случае чего, ты разочаровалась во мне, — покаянно начал он.

— Почему я должна была разочароваться? — подтолкнула я его к дальнейшим объяснениям.

— Потому что, шаеши, ты у меня такая нежная и такими невинными глазками смотришь на мир, что хочется сохранить эту веру в сказки. Ты же не видела себя со стороны, когда просматривала выставление на торги планеты. Сколько восхищения было и надежды в моих любимых серых глазках. Ну, поведи я тебя туда, ты ведь огорчалась бы каждый раз, когда красивый участок с рекой или озером покупался не нами. А именно такие ты и выделяла и отдельно сохраняла, я заметил это. Я не смогу видеть печаль и твое разочарование во мне. Для меня слишком важно выглядеть мужчиной именно в твоих глазах, — скользнув тыльной стороной ладони по моей щеке, Лэксар обвел пальцем нижнюю губу, словно поцелуй воздушный подарил. — Торги — дело грязное и грубое, часто с потасовками, и все это сопровождается такой бранью, что моей маленькой девочке там не место. Поэтому все пошли на торги, а мы — в магазин. Не обижайся на меня за то, что я пытаюсь впустить в твою жизнь как можно меньше грязи и разочарований. Пусть лучше ты немного на меня по обижаешься, чем приобретешь столь нежеланный жизненный опыт. Я люблю тебя и все сделаю, чтобы ты была счастлива. Не вини меня за это, малышка.

Мое недовольство, обида и злость как-то разом улеглись. Не умела я на него дуться. Сейчас на лице моего мужа такое трогательное выражение, что сердце дрогнуло. На окружающих всегда он смотрел суровым, даже жестоким взглядом, на меня никогда. Мне всегда доставалась ласковая улыбка и нежность. Возможно, он и прав, и мое стремление влезть всюду порою не уместно. Наверное, это мужские игры, и девочки в них не играются.

— Ну, а зачем нам тогда в здание аукциона? — поинтересовалась я ласково улыбаясь.