Сорокин дал волю возмущению:

— Ты сказал, что идешь в бар поговорить, а сам вместо этого разнес весь бар.

— Это был не я! — выкрикнул Султанов.

— А кто?

Паша замолчал. Перед его мысленным взором прошли, вернее, пронеслись неясные картины. Там что-то взрывалось, и вроде даже кого-то убили.

— Там был Быстрец! — облегченно оформил в законченную мысль преследующие его видения Паша, но бегающий взгляд приятеля ему не понравился. — Ты что мне не веришь?

— А ты бы поверил? Уж лучше бы не ходил к Слону, ей Богу.

— Это был не я, повторяю тебе!

— А кто? — в ответ закричал Сорокин.

Некоторое время они орали друг на друга, стоя на расстоянии вытянутой руки.

— Хорош орать, — заявил, наконец, Паша. — Мы оба знаем, кто это. Это Быстрец. Ну, если хочешь, человек, выдающий себя за него.

— Я ничего не хочу, — сказал Сорокин, остывая. — Но все это больше походит на сумасшествие? На глюк. Ты не находишь?

— Возможно, кто-то из нас сошел с ума, — констатировал Султанов.

— Я даже догадываюсь кто, — заметил Сорокин.

— Взаимно, — кисло проговорил Султанов. — Даже больше, я знаю, когда это произошло.

— Когда ты писать начал?

— Это случилось позже, — на полном серьезе ответил Султанов.

— Ты что действительно не помнишь, как перестрелял всех этих людей? — недоверчиво спросил Сорокин.

— Сколько раз тебе повторять, что это был не я! Да я бы и не смог, даже если б захотел. Быстрец сказал, что меня бы еще на входе замочили.

Они помолчали.

— Ну, хорошо, — согласился Сорокин. — Пусть это был Быстрец. Хотя это полный бред конечно. Почему он вмешался? Чего ему от Слона нужно было?

— А я знаю? Сказал, что ему надо с ним переговорить.

— А сам пошел и перестрелял кучу народа.

— Я ж говорю, вернее, написал, что отморозок!

— Почему?

— Да потому что Быстрец опаснее всех слонов в мире, вместе взятых! Если он решит, что я могу быть ему в чем-то полезен, то вытянет это любым способом. Если ему понадобится мой мозг, он, не задумываясь, сделает трепанацию без наркоза. Твое спокойствие меня настораживает, потому что в случае, если он выйдет на тебя, то ты запросто можешь совершить непоправимую ошибку.

— Почему? — повторил Сорокин.

— Что ты заладил: почему да почему?! Ты видел сегодня этого ветерана? У Димы душа сожжена. У него пустота внутри. Его куда подтолкнешь, он туда и качнется. У Быстреца наоборот. Внутри нет ни миллиметра свободного, все занято строгими установками. Только вся беда в том, что с окружающими его нормами поведения среди людей они не имеют никаких точек соприкосновения.

— Хорошо сказал: "нормами поведения среди людей"! Как будто люди-звери какие-то и среди них надо себя правильно вести. Чтобы не сожрали.

— Вот-вот. Быстрец так и строит свою модель поведения: как-будто кругом животные, а не равные тебе по правам существа. А с животными что делают? Правильно. Их убивают, часто даже едят. Я сейчас подумал, а ведь он и не хотел разговаривать со Слоном. Он пришел их всех убить. Но, положа руку на сердце, это было единственно верное решение.

Сорокин внимательно глянул на него и спросил:

— А какой он? Ну, чисто внешне.

— На меня отдаленно похож, — нехотя признал Султанов. — Только выражение лица такое застывшее, зверское, и глаза.